Борис Соколов - Неизвестный Жуков: портрет без ретуши в зеркале эпохи
Думаю, Жуков неслучайно хотел убедить Симонова, что кавалерийскую дивизию он возглавил благодаря рекомендации Тимошенко и просьбе Уборевича, а отнюдь не по инициативе Буденного и Ворошилова. Дело в том, что после Великой Отечественной войны Георгий Константинович старался создать впечатление, что бывшие руководители Первой Конной способны были только шашками махать, а в современной войне мало что смыслили. Именно они де во многом виноваты в том, что в 41-м году Красная Армия к войне с Германией оказалась не готова. А выиграли эту войну новые командиры, вроде Жукова, прекрасно понимавшие роль авиации и танков. Для этой схемы очень неудобным оказалось то обстоятельство, что именно Будённый усиленно продвигал Жукова по службе. Получалось, если придерживаться творимого Жуковым мифа, что либо Семен Михайлович был не так уж глуп, раз давно заметил и выделил столь выдающегося в будущем полководца, либо на самом деле Буденный и Жуков, были два сапога пара, и автор «Воспоминаний и размышлений» в современной военной теорий и практике смыслил столь же мало, как и автор «Пройденного пути».
Тимошенко и Уборевич в качестве рекомендателей Жукову вполне подходили. О Тимошенко тому же Симонову он отзывался очень тепло: «Тимошенко в некоторых сочинениях оценивают совершенно неправильно, изображают чуть ли не как человека безвольного и заискивающего перед Сталиным. Это неправда. Тимошенко — старый и опытный военный, человек настойчивым, волевой и образованный и в тактическом, и в оперативном отношении. Во всяком случае, Наркомом он был куда лучшим, чем Ворошилов, и за тот короткий период, пока им был, кое-что успел повернуть в армии к лучшему. Случилось так, что после харьковской катастрофы ему больше не поручалось командовать фронтами, хотя в роли командующего фронтом он мог быть много сильней некоторых других командующих, таких, например, как Ерёменко. Но Сталин был на него сердит и после Харькова, и вообще, и это сказалось на его судьбе на протяжении всей войны. Он был человеком твердым, и как раз он никогда не занимался заискиванием перед Сталиным; если бы он этим занимался, вполне возможно, что он получил бы фронт».
Семен Константинович Тимошенко, хотя и командовал в гражданскую войну дивизией в 1-й Конной армии, по возрасту был всего на год старше Жукова. Они ощущали себя ровесниками, людьми одного поколения. Поэтому для Георгия Константиновича Семен Константинович не отождествлялся с Ворошиловым и Буденным, хотя и был конармейцем. Жуков пытался создать у Симонова впечатление, что они с Тимошенко делали почти все возможное, чтобы устранить пагубные последствия ворошиловского руководства наркоматом обороны, да вот времени не хватило. Правда, не очень-то веришь Жукову, что Семен Константинович действительно не заискивал перед Иосифом Виссарионовичем. Как-никак Тимошенко стал сталинским сватом: его дочь Екатерина уже после Великой Отечественной войны вышла замуж за сына Сталина Василия. И брак этот наверняка заключался не без расчета — Семен Константинович тем самым гарантировал себя от вспышек гнева стареющего тирана (после смерти Сталина Василия посадили в тюрьму и Екатерина оставила мужа-алкоголика). Да и повоевать Тимошенко после Харькова Верховный все-таки давал. Семен Константинович координировал действия фронтов в Яссо-Кишиневской операции, за что и был награжден высшим военным орденом Победы. Что же касается Уборевича, то Георгий Константинович с Иеронимом Петровичем в конце концов подружились.
Возникает еще одна несуразица. Если Уборевич якобы всеми средствами боролся за то, чтобы 4-ю кавдивизию возглавил именно Жуков, то почему же, спрашивается, по первому поводу вкатил свежеиспеченному комдиву выговор, спровоцировав того на рапорт об откомандировании? Все станет на свои места, если принять за истину предположение, что Жукова Уборевичу рекомендовал Буденный.
Теперь уже достаточно широко известью, что в 30-е годы среди высшего начальствующего состава Красной Армии существовали две основные группировки, соперничавшие друг с другом. Одна объединяла Ворошилова, Буденного и других конармейцев. В состав второй входили Тухачевский, Якир, Уборевич и другие командиры» с 1-й Конной никак не связанные. Когда Уборевич узнал, что к нему командиром дивизии по рекомендации Буденного назначен бывший помощник Семена Михайловича, то мог заподозрить неладное. Вдруг новый комдив призван присматривать за ним? И Иероним Петрович попытался избавиться от Жукова, сделал ему необоснованный выговор, чтобы со временем приписать ему служебное несоответствие и тихо заменить своим человеком. Однако поведение Жукова, сразу поставившего вопрос ребром, как кажется, убедило Уборевича, что Георгий Константинович интриговать против него не будет. А вскоре командующий округом понял, что Жуков — командир толковый и исповедует взгляды на воспитание и боевую подготовку войск близкие к его, Уборевича, взглядам. И стал опекать командира 4-й Донской, рассчитывая перетянуть его из стана конармейцев в стан Тухачевского.
Ну, а жуковский доклад, который будто бы понравился Уборевичу… Дальше мы убедимся, что Георгию Константиновичу доклады обычно писали подчиненные-штабисты. Подозреваю, что и над сообщением на тему о действиях французской кавалерии в Первую мировую войну пришлось ударно потрудиться или начальнику штаба 4-й кавдивизии, или кому-то из его сотрудников.
Уборевич, как и Жуков, главное внимание уделял обучению и тактической подготовке бойцов и командиров Георгий Константинович сказал о нем теплые слова писателю Симонову:
«Уборевич больше занимался вопросами оперативного искусства и тактикой. Он был большим знатоком и того, и другого и непревзойденным воспитателем войск. В этом смысле он, на мой взгляд, был на три головы выше Тухачевского, которому была свойственна некоторая барственность, небрежение к черновой повседневной работе. В этом сказывалось его происхождение и воспитание».
Очевидно, Уборевич — выходец из бедной семьи литовских крестьян — был ближе Жукову, чем Тухачевский, происходивший из обедневших, но дворян. Однако попытки Иеронима Петровича привлечь комдива 4-й на сторону группы Тухачевского окончились неудачей. В ином случае трудно было бы сомневаться, что Георгий Константинович в 37-38-м годах разделил бы печальную судьбу тысяч репрессированных командиров.
Жуков сохранил хорошие отношения с Ворошиловым и Буденным. В 1935 году 4-я кавалерийская дивизия за успехи в боевой и политической подготовке была удостоена ордена Ленина. Такую же награду с формулировкой «за выполнение спецзадания» в августе 1936 года получил и комдив. Спецзадание, очевидно, заключалось в оздоровлении вверенной ему дивизии.
