Наталья Павлищева - Незнакомая Шанель. «В постели с врагом»
«Кьюре» Вендор называл поэта Реверди, к которому Шанель действительно была неравнодушна и который жил в монастыре. Реверди был женат и нищ, так что никакой угрозы для герцога не представлял, но такие слова Вендора у всех создавали впечатление, что Коко сама бросила герцога и тому ничего не оставалось, как завести себе новую пассию.
Вендор непременно приходил к Шанель всякий раз, как бывал в Париже, звонил ей и присылал всякие подарки, теперь уже не драгоценные булыжники, но огромные букеты цветов и фрукты непременно. Это помогало ей спасти репутацию, потому что несостоявшийся супруг и впрямь быстренько нашел к кому посвататься. Он решил жениться на дочери барона Сисонби Лоэлии Мэри Понсонби. Лоэлия была прекрасной партией, ее отец был помощником секретаря королевы Виктории, затем Эдуарда VII, а затем заведовал расходами, выделяемыми на личные нужды Георга V.
Но ей пришлось нелегко, Вендор вовсе не был так добродушен, как казался всем его знавшим, либо просто не задумывался, каково рядом с ним тем, кто от него зависит. Он не нашел ничего лучше, как... привести свою избранницу к Шанель, чтобы та одобрила или отвергла его выбор! Вот интересно, а что было бы, если бы Шанель отвергла?
Лоэлия в своих воспоминаниях жаловалась, что ее усадили на пуф рядом с сидевшей в кресле Коко, пришлось заглядывать в лицо почти снизу вверх. Бывшая любовница произвела на будущую супругу Вендора сильное впечатление, но сватовство это не разрушило.
И все же супруге Вендора пришлось нелегко, к ее сожалению, бедолага страдала морской болезнью, она сокрушалась, что, будучи совладелицей двух роскошных яхт, не имела на них и минуты покоя. Разве это могло понравиться Вендору? О, где его Коко, которая радовалась бурям и качке не меньше него самого?! Через два дня после свадьбы он явился к Шанель пожаловаться на свою незадавшуюся семейную жизнь.
Впервые за несколько лет Коко расплакалась.... Но изменить уже было ничего нельзя, не затевать же третий развод сразу после женитьбы.
Они остались в приятельских отношениях. У Шанель даже код в разведке Вестминстер, не она ли сама его выбрала в честь несостоявшегося замужества?
Герцог и кутюрье пошли каждый своим путем: он продолжал мотаться по свету, не находя себе покоя, а она с новыми силами и рвением принялась за работу. Работа – единственное, что у нее оставалось.
Правда, впереди еще были романы, но не стоило забывать, что Мадемуазель было уже сорок семь, в таком возрасте редко выходят замуж в первый раз.
КАК БАСК ИРИБ СТАЛ НАСТОЯЩИМ ПАРИЖАНИНОМ, А ШАНЕЛЬ АНТИСЕМИТКОЙ
Любовь зла... Эту истину человечество подтверждает со времени своего появления на Земле и будет подтверждать, пока будет существовать. Влюбиться в того, кто совсем недавно был в стане твоего врага... А почему бы и нет, ведь «враг» – Поль Пуаре – давно сошел с дистанции, а его «пособник» – Поль Ириб – личность весьма симпатичная.
Поль Ириб, пожалуй, единственный, за кого Шанель собиралась замуж «по-настоящему», то есть официально, даже объявив об этом, пусть и в узком кругу. Даже Мися не могла остановить такой порыв.
Ирибу Коко поручила ведение своих дел в фирме «Духи Шанель», что для нее было высшим признаком серьезных намерений.
Выговорить полное имя баска – Поль Ирибарнегарай – никому не удавалось с первой попытки, потому сократили, Поль стал Ирибом, к чему отнесся с заметным удовольствием. Ирибу очень хотелось быть «настоящим парижанином», однако, как ни старался, акцент выдавал происхождение.
Его отец Жюль Ириб был личностью не менее примечательной, чем Поль. Сын церковного певчего, Жюль сумел получить образование и стать инженером. Но мятежный дух не позволял просто заниматься расчетами, его влекла активная деятельность на публике. Жюль Ириб стал редактором влиятельной газеты «Тан», активно выступавшей против монархии. Во времена Коммуны Жюль Ириб руководил низвержением Вандомской колонны, поставленной в честь побед Наполеона, получив немалый гонорар за столь своеобразную работу.
В это время у Жюля была весьма примечательная любовница – актриса Мари Манье, подходившая к мужчинам с определенной меркой. Еще в детстве она завела копилочку и откладывала туда монетки, чтобы... купить себе мужчину, когда вырастет. Не купила, пристрастилась к рулетке и все деньги, сэкономленные на конфетах, спустила на зеленом сукне, хотя мужчин у нее хватало и без этих средств.
Времена Коммуны закончились, во избежание грядущих неприятностей Жюль Ириб поспешил унести ноги к родственникам в деревню в Испании. Там встретил юную красавицу Марию Терезу Санчес де ла Кампа, родившую ему детей. Родителям на месте не сиделось, а потому Поля Ириба (третьего ребенка в семье) отдали в монастырскую школу. Жюль Ириб не торопился оформить свои отношения с его матерью, потому официально Поль был безотцовщиной. Вам это ничего не напоминает? Отец, которому не сидится на месте, мать, вынужденная мотаться следом, незаконнорожденные дети, монастырская школа...
Но, в отличие от Шанель, Поль отца знал, хотя и был на него в обиде, и знал, где будет добиваться успеха. Они с Коко одногодки, но когда та еще сидела в Обазине, Ириб уже приехал покорять Париж. Он умудрился принять участие во Всемирной выставке 1900 года в Париже и, будучи самым молодым архитектором, удостоился похвалы принца Уэльского, будущего Эдуарда VII, за макет театрального здания. Не простивший отца юный талант даже не сообщил родителю о своем успехе.
Но больше на архитектурном поприще Поль Ириб блистать не спешил, его, как и отца, влекла газетная деятельность. Он основал газету «Свидетель», где размещал свои карикатуры и где сотрудничал Жан Кокто под псевдонимом Джим.
В 1909 году царивший тогда в моде Парижа Поль Пуаре заказал талантливому художнику рисунки своих нарядов для рекламного альбома. Альбом издавался практически вручную, во всяком случае, рисунки раскрашивались именно так. Пусть делалось это по трафарету, но все же разрисовать 2500 экземпляров – работа немалая. Альбом «Платья Поля Пуаре глазами Поля Ириба». Это были рисунки тысяча второй ночи, султанши из Шехерезады, столь модной после спектакля, привезенного в Париж Дягилевым. Интересно, что рисунки не целиком в цвете, цветные только платья (или намеки на них) на дамах, остальное только черной линией. Это позволило выделить сами фасоны.
Дамы на рисунках далеко не всегда одеты полностью, часто они полуобнажены. Часть альбомов, выпущенную на отличной бумаге и раскрашенную уже не по трафарету, а особо тщательно, отправили в подарок элите светского общества, в том числе нескольким королевам. Большинство промолчало, сделав вид, что ничего не получали, а из Лондона альбом вернули с просьбой такого больше не присылать.
