Феликс Медведев - О Сталине без истерик
Когда фронт стал приближаться к этому городку, и в нем начала слышаться канонада советской артиллерии, Солоневичи решили, что им пора уходить на запад. Собрав самое необходимое в рюкзаки (включая ту портативную машинку, на которой писалась книга «Россия в концлагере»), они дождались ночи и, оглушив тяжелым предметом немца, стоявшего на страже у их дверей, влились в тот поток военных и штатских людей, в том числе и крестьян из Союза, которые не хотели попадаться в руки советской армии.
В конце концов Солоневичи добрались до Гамбурга. Этот город сразу после окончания войны стал центром английской оккупационной зоны. Там, захватив с собой проспекты о выходе его книг в Англии и критические статьи о них в английской печати, Солоневич отправился к главному командованию оккупационных войск с просьбой принять его с семьей под защиту.
К счастью, командование отнеслось к известному писателю с большим вниманием и, сознавая, что ему грозит опасность с советской стороны, предоставило ему небольшой дом за городом и даже мотоцикл для связи с Гамбургом. Однако на продовольственные карточки, которые ему выдали, было трудно прожить. «Вот почему, – сказал нам писатель, – я решил приехать к вам, как только узнал, что был создан лагерь для русских «перемещенных лиц». Дело в том, что, покидая Померанию, я смог захватить с собой мою русскую пишущую машинку. Решив, что такая машинка вам может пригодиться, я привез ее с тем, чтобы обменять на что-нибудь съестное».
На это мы с Житковым в один голос ответили, что нам до зарезу нужна такая машинка, ведь в те послевоенные времена в Германии вообще невозможно было достать какую-либо машинку.
Заплатили мы ему за машинку очень неплохо по тем временам: мешок риса, мясные консервы, масло и тому подобное. Пока Житков ходил на склад и доставал все это продовольствие, я пригласил Солоневича к себе, угостил его чаем с печеньем, и он рассказал мне о своей удивительно сложившейся жизни, о том, как они с братом подготавливали побег из лагеря в Финляндию – эти подробности он не включил в книгу «Россия в концлагере», принесшую ему большую известность.
Солоневичи опасались выходить из дома в дневное время, поэтому, как только мы помогли ему погрузить на мотоцикл продовольствие, наш гость еще до рассвета отправился в обратный путь.
С того дня и до самого моего отъезда в Канаду, осенью 1947 года, в конторе я ежедневно пользовался той самой машинкой, на которой была написана первая книга, обратившая внимание всего мира на подлинное положение в Советском Союзе.
Вскоре после моего отъезда в Канаду Солоневичам удалось уехать в Южную Америку, где писатель продолжал писать и стал издавать газету «Наша страна», которая выходит до сих пор.
Иван Солоневич скончался в середине 50-х годов, забытый многими, даже русскими эмигрантами. Мне пришлось написать в редакцию парижского «Вестника» и напомнить, что не «Архипелаг ГУЛАГ», а «Россия в концлагере» – первая книга о сталинских лагерях в Советском Союзе.
1990–1991, Торонто, МоскваДля справки:
Мстислав Игоревич Могилянский родился в апреле 1917 года в Петрограде в семье одного из пионеров русской авиации Игоря Могилянского.
Вначале учился в основанном его отцом первом в России Гражданском Институте Воздушного Флота, затем – в морском училище, где получил образование капитана дальнего плавания. Во время Великой Отечественной войны ходил офицером на военных судах. После ареста и расстрела отца в 1941 году снят с судна и отправлен рядовым на ленинградский фронт, где попал в плен к испанским добровольцам-франкистам, воевавшим на стороне немцев.
В Ленинградскую блокаду умерли его младшие брат и сестра.
После 1945 года оказался в английской оккупационной зоне в Германии, работал переводчиком в лагере Фишбек.
В 1947 году приехал в Канаду. Поступив в русский отдел «Радио Канада», готовил передачи для слушателей в СССР.
В 1995 году в Москве вышли воспоминания М. Могилянского «Жизнь прожить».
Скончался в 2007 году.
* * *Иван Лукьянович Солоневич родился 1 ноября 1891 года в Гродно, сын публициста, внук священника. До революции работал журналистом, сотрудничал в «Новом времени», учился на юридическом факультете Петербургского университета, был одним из организаторов спортивного движения.
Во время Гражданской войны помогал белым, его брат погиб, сражаясь в рядах армии Врангеля. Сам Солоневич заболел тифом и остался в Советской России, жил в Одессе, затем в Москве, был спортивным инструктором.
В 1932 году с братом и сыном попал в ГУЛАГ, в 1934-м они вместе бежали в Финляндию, жена выехала по фиктивным документам в 1932 году. За границей Солоневич опубликовал книгу «Россия в концлагере», сделавшую его знаменитым. С 1936 года в Болгарии он издавал газету «Голос России», вокруг которой начал создавать организацию народно-монархического направления. В 1938-м Солоневич перебрался в Германию.
Главным трудом Солоневича стала книга «Народная монархия», которую он опубликовал во время Второй мировой войны и где изложил свое учение о монархии.
После войны Солоневич оказался в английской зоне оккупации, в 1948 году перебрался в Аргентину, где организовал выпуск новой газеты «Наша страна», ставшей заметным явлением в русской эмиграции. В 1950 году правительство Аргентины выслало Солоневича в Уругвай, где он скончался 24 апреля 1953 года.
Глава 6. Французская писательница русского происхождения Натали Саррот; «Я ненавидела это чудовище…»
– Как вы восприняли Октябрьскую революцию?
– Я тогда много спорила с отцом, который говорил, что все это в России кончится ужасной диктатурой. Он лично знал Троцкого, считал его сектантом и не верил ему. А я в те годы была за эмансипацию женщин, за их раскрепощение.
– Значит, вы всерьез были за революцию?
– Да, всерьез, и очень сильно. А мачеха моя была против революции, она чуяла и в Ленине, и в Сталине антигероев. Только спустя много лет, в 1937 году, когда мы с ней поехали интуристами на десять дней в СССР, я поняла, что она была права. Ведь мы попали в самое ужасное время. Убили Кирова, пошли всякие процессы.
– Ваш отец был знаком с Лениным? Что-то запомнилось из его рассказов о нем?
– Нет, пожалуй, все стерлось. Но вот о Сталине мы много разговаривали. Особенно после того, как я побывала в Москве. Мне было так страшно, я боялась, что меня арестуют. В нашей семье были разные мнения о нем.
