Эй Джей Джейкобс - Год, прожитый по-библейски
Я начинаю нервничать. Очень важное дело? Звучит тревожно. Может, у него камень в почках, и ему надо помочь добраться до больницы «Маунт-Синай». Я перезваниваю. Оказывается, он будет в моем районе и хочет помолиться вместе в нашей квартире. Ну, от такого предложения отказаться нельзя.
Берковиц прибывает через пару часов, по-прежнему растрепанный и любезный. Он приносит дары: книги и свечи для шаббата.
– Вам что-нибудь принести?
– Стакан воды, пожалуйста, – говорит он. – Но только из бутылки, пожалуйста.
О да. Я понимаю, о чем речь. Несколько раввинов из Бруклина сделали сомнительное заявление: оказывается, водопроводная вода в Нью-Йорке не кошерна. Они сказали, что там содержатся крошечные многоклеточные организмы, которых можно считать запретными ракообразными. Поэтому, если вы хотите разбогатеть, откройте источник минеральной воды в районе Краун-Хайтс.
Заглядываю в холодильник. Вижу там бутылки с водой марки Dasani, но Джули наполняет их водопроводной водой. Это вода из-под крана в обличье Dasani.
– Может, чего-нибудь другого? Соку? Газировки?
– Нет. Воды.
И здесь передо мной встает дилемма. Бедняга топал километры из Вашингтон-Хайтс в толстом черном пальто и черной шляпе. Конечно, он взопрел. А Библия велит мне облегчать страдания ближнего.
И я принимаю решение. Он все равно ни о чем не узнает, так что хуже не будет. Многие раввины разрешают пить воду из-под крана. Всем будет только лучше.
Наливаю воды из бутылки.
– Спасибо, – говорит мистер Берковиц, поднося стакан к губам, но тут же опускает его, чтобы сказать пару слов о шаббате.
Я напряженно наблюдаю и, кажется, не улавливаю смысла. Он снова подносит стакан ко рту, как в старом фильме в жанре нуар[124], когда не подозревающий дурного муж все собирается выпить отравленного молока, но никак не сделает глоток.
Наконец я вскакиваю:
– Знаете что? Думаю, в бутылку могли налить воду из-под крана.
Берковиц благодарен мне. Он опасливо ставит стакан на стол, будто там соляная кислота.
Я просто не мог поступить иначе. А что если, вопреки всем ожиданиям, Берковиц прав? Что если вода из-под крана осквернила бы его душу? Я не мог пойти на такой риск, пусть даже ему придется страдать телесно.
Авраам встал рано утром, оседлал осла своего, взял с собою двоих из отроков своих и Исаака, сына своего…
Бытие 22:3Берковиц говорит, что мне будет полезно получить поминутные инструкции для подлинно благочестивого дня. И он начинает с начала: надо встать рано, прямо как Авраам в день жертвы Исаака.
– Авраам не говорил: «Эй, Бог, сейчас пять утра. Точно надо вставать в такую рань?» Авраам просто встал рано.
После этого нужно выполнить много ритуалов. Смыть нечистоты с рук. Произнести несколько молитв. Привязать заповеди ко лбу и руке. Пойти на богослужение в синагогу. Мистер Берковиц говорит, что обожает ходить в синагогу: для него это не обязанность, а дар. Я завидую: мне тоже хочется испытывать такой духовный голод.
Он терпеть не может опаздывать к молитве, поэтому выкладывает все религиозное снаряжение накануне вечером: талит[125], кисти и так далее.
– Я как пожарные. Они вешают каску, куртку и ботинки на колышек, чтобы, если начнется пожар, не надо было думать. Все уже готово.
Он снова подчеркивает, как важно вовремя приходить на службу.
– Если мне придется бежать с незавязанными шнурками, так я и поступлю.
Берковиц останавливается и говорит, что зашел слишком далеко.
– Нет, ну так я не делаю. Это преувеличение. Но я предпочитаю не опаздывать. Я не ношусь как сумасшедший. Просто иду быстрым шагом.
Кстати о ботинках. Берковиц говорит, что их не надевают как попало. Существует определенная процедура. Сначала надеваем правый. Потом левый. И завязываем шнурки на левом. А потом возвращаемся к правому и завязываем шнурки на нем.
Почему именно так? Берковиц не знает.
– Это устанавливают раввины. Мне не надо об этом размышлять. Я избавлен от необходимости думать о всяком-разном. И поэтому могу сосредоточиться на важном.
Если бы я записал его речь на видео, то перемотал бы назад, чтобы послушать еще раз. Что это за «разное», о котором ему можно не думать? Неужели я теряю массу мысленной энергии, пытаясь решить, в каком порядке надевать ботинки? Кажется, это мелочный контроль религиозного свойства. Я не хотел говорить об этом милому и очевидно страдающему от жажды Берковицу, но в тот момент подумал: «Это какое-то безумие».
Однако потом, хорошо поразмыслив, я постепенно пришел к выводу, что не такое уж это и безумие. Папа всегда говорил, что у его героя Альберта Эйнштейна было семь одинаковых костюмов, чтобы не задумываться о выборе одежды. Здесь похожая идея.
Более того, это часть достаточно объемной темы, которую я пережевывал в последнее время: свободы от выбора. Для меня она всегда была фетишем. Так принято в США. Поэтому я поступил в Университет Брауна, где нет никаких требований и можно продержаться четыре года, сочиняя курсовые о значении трудов Кристиана Слейтера[126]. Но я все чаще вижу красоту в более жестких схемах. В структуре, стабильной архитектуре религии.
Мой шурин Эрик, который работает над диссертацией по психологии, любит читать мне лекцию об эксперименте в продуктовом магазине, который провели исследователи из Колумбийского и Стэнфордского университетов. Они поставили два стола для бесплатной дегустации джема. На одном было шесть разновидностей, на другом – двадцать четыре. Как ни странно, большинство людей покупали джем со стола с шестью вариантами – почти в десять раз больше. Отсюда вывод: разнообразие подавляет. Слишком уж много вариантов.
Благодаря Библии со стола исчезает довольно много банок с джемом. Что мне делать в пятницу вечером? Остаться дома с семьей. Тратить ли время на чтение о личной жизни Камерон Диаз? Нет. Дать ли денег бездомному на 77-й улице? Дать. Быть ли строже с Джаспером? Да. Принимая стиль жизни с минимальным выбором, как ни странно, чувствуешь облегчение и освобождение – особенно в условиях, когда новые возможности выбора появляются не реже, чем очередные кабельные каналы.
Недавно я слышал, как раввин говорил о Моисее – как он странным образом оставался рабом даже после освобождения из кабалы. Он был рабом блага. И мог поступать только правильно.
У иудеев есть книга, которая ограничивает выбор сильнее, гораздо сильнее, чем сама Библия. Это масштабный труд, созданный в XVI веке, и называется он «Накрытый стол» – на иврите «Шулхан арух». Просто поразительная книга. Она дает практические указания по поводу всего, что только можно представить: еды, сна, молитвы, купания, секса. Некоторые ортодоксальные иудеи следуют многим правилам «Накрытого стола», но выполнять абсолютно все действительно невозможно. Их тысячи. И одно оговаривает, куда надо смотреть, если выходишь по нужде на улицу: на север или юг, но не на восток или запад.
Большинство правил «Накрытого стола» относятся к послебиблейским временам. Само Писание не вдается в процедуры ботинконадевания. Но в Библии и без того много законов, которые отнимают мое время, – и приятные (вроде шаббата), и не очень (ежемесячное избегание жены). Ключевой вопрос, кажется, такой: как же выбирать? Каким правилам, ограничивающим выбор, надо следовать в первую очередь? Я не знаю. Мозг трещит, как от рисунка Эшера[127].
Между тем примерно через час Берковиц заканчивает урок и молитвы. Прощаясь, он предлагает мне готовиться к шаббату, повторяя скороговорку:
Если твой шаббат хорош,
Неделю славно проведешь.
Мне нравится это ощущение, пусть даже формулировка вызывает сомнения.
…Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, за вину отцов наказывающий детей до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня…
Второзаконие 5:9День 117. Мой сын Джаспер наконец расширил словарный запас, но не так, как мне бы хотелось. И виноват только я сам.
Вероятно, объяснить произошедшее поможет небольшая библейская история: в главе 12 Книги Бытие рассказывается, как Авраам ушел в Египет с красивой женой Сарой, чтобы спастись от голода. Сара была так прекрасна, что Авраам испугался, как бы египтяне не убили его и не украли ее. И тогда он солгал – сказал, что она его сестра. Обман зашел так далеко, что фараон, который считал Сару незамужней, женился на ней. Когда он обнаружил, что ему солгали, то пришел в ярость – по-моему, не без оснований – и прогнал Авраама со своей земли.
Авраам и Сара в итоге зачали сына Исаака. Когда тот вырос, они с женой Ревеккой переехали в Филистею, чтобы избежать голода. И что делает Исаак? Выдает Ревекку за сестру. Боится, как бы филистимляне не убили его, не украли жену.
