Вадим Лейбовский - Владимир Маслаченко: «Пеле повезло, что он не играл против меня»
Впрочем, возможно, он швырнул их уже после того, как ему это удаление было объявлено, ведь столько лет прошло, но я хорошо запомнил, что при этом Лев Иванович с досады двинул кулаком по мячу, который почему-то пролетал над его головой, а теперь уже продолжил свой полет до Северной трибуны.
Место в воротах динамовцев занял тогда защитник Евгений Байков. Он команду не подвел, москвичи тот матч выиграли и Кубок СССР получили.
Однако пора нам вернуться в чилийский город Арику, где благополучно для нас — со счетом 2:1 — завершилась игра советской и уругвайской сборных. И вот раздосадованный вратарь (на этот раз — уругвайский) гоже ударил кулаком (наверное, одетым в перчатку советского производства). Он ударил в дверь, причем до глубокой вмятины, что произошло на глазах у команды-победительницы. Как выяснилось из газет, каждому уругвайскому игроку за победу полагалась тысячедолларовая премия, так что было отчего горевать. Правда, если вспомнить размеры или, точнее, масштабы заработков нынешних кудесников футбольных арен, то можно сказать, что в ту не столь далекую пору игра в кожаный мяч была чистым, наивным и почти любительским занятием. А для наших футболистов — и того более. Игроки советской сборной за эту длившуюся больше месяца командировку в Южную Америку получили примерно по пятьсот долларов. А играли они лучше, чем их нынешние соотечественники, в чем Владимир Никитович абсолютно убежден.
Состав оставили прежним
Итак, сборная команда Советского Союза вышла в четвертьфинал чемпионата мира, где нам предстояла встреча с чилийской сборной. Собралось бюро нашей делегации. Все понимали: ряды поредели, многие игроки измотаны, необходимо внести основательные коррективы в состав. Большая часть членов бюро предлагала вернуться к тому составу, которым полугодом раньше наша команда обыграла чилийцев на их поле в Сантьяго. Тогда Алексей Мамыкии забил единственный гол, решивший исход встречи. В общем, история встреч с чилийской сборной также свидетельствовала о том, что эта команда, как и уругвайская, отнюдь не является для нас роковым или просто неудобным соперником.
В конце концов тренеры согласились с тем, что нужно «влить свежую кровь». Собравшиеся вспомнили, как на мировом чемпионате 1958 года нам после повторного матча против англичан предстояла четвертьфинальная встреча, но с хозяевами чемпионата — шведами. Наши тренеры не изменили состав. И мы проиграли — 0:2. Правда, в том поражении решающую роль сыграла вопиющая неорганизованность нашего руководства, о чем уже было рассказано па этих страницах. И не в первый раз складывалось впечатление, что руководство нашей сборной не вполне самостоятельно в принятии решений, от которых зависит исход важнейших матчей.
Как-то все сложится на этот раз? Каждый из членов бюро написал на листе бумаги свой состав команды на предстоящую игру. Из вновь вводимых игроков были названы имена Метревели, Мамыкина, Хусаинова, Каневского. Качалин дал слово, что все предложения будут учтены и па игру с чилийцами выйдет обновленный состав. На том и разошлись.
Как сложилось годами, установка на игру в сборной СССР проводилась в день матча в двенадцать часов. Задолго до полудня в расположение команды прибыла группа наших наблюдателей во главе с председателем Федерации футбола СССР и вице-президентом ФИФА Валентином Гранаткипым. Группа наблюдателей уединилась с тренерами команды за глухими дверями. К двенадцати часам все игроки команды собрались в холле гостиницы. Но в назначенное время к ним никто не вышел. Как в таких случаях говорят, «потекли томительные минуты ожидания». Прошло минут сорок, прежде чем руководство наконец появилось, и Гавриил Качалин объявил состав на игру с командой Чили. Никаких изменений! С тем и отправились на стадион.
Мы потерпели поражение со счетом 1:2. Наши играли в свою силу. Но чилийцы — явно хуже. По всему чувствовалось, что даже па своем ноле, где едва ли не весь стадион болел за них, они чувствуют себя неуверенно, боятся наших. Чилийцы плохо маневрировали, допускали ошибки в передаче мяча и приеме. Все это, казалось, подстегнет наших. Увы!
Первый гол в наши ворота забил нападающий Санчес со штрафного, с угла поля. Яшин в любом другом подобном случае ни за что так бы не сыграл: он поставил двух защитников в стенку, а сам занял место в дальнем углу. Даже среднего класса игроку разобраться в этой ситуации было нетрудно — две трети ворот оказались открытыми. Санчес несильно ударил в ближний угол, и стадион возликовал.
Потом хавбек Торрес, находясь метрах в тридцати пяти от наших ворот, медленно двигался к ним с мячом, не зная, кому отдать. И Маслаченко смехом крикнул: «Ударь по воротам!» Тот так и сделал. Яшин опоздал с броском. Все было кончено.
Потом пресса, особенно наша, во всем обвинила Яшина. И никому не было дела до его незалеченной травмы, ведь и сам Яшин признавал, что находится отнюдь не в лучшей форме. Надеялись, даст Бог, обойдется. Наверное, и сам он надеялся. Но чуда не произошло. И опять футбольному руководству пришлось взять под козырек перед «специалистами» из Кремля.
В ту нору Льву Ивановичу было тридцать три года. Вспомним, что потом он играл еще восемь лет. И в эти восемь лет явил миру немало ярких матчей, среди которых был его блистательный сорокапятиминутный спектакль на лондонском «Уэмбли» в составе сборной мира. Но в Чили был не его чемпионат. Поистине, «не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет».
Без права на ошибку
Но у Владимира Маслаченко на этот счет мнение несколько иное. Однако обо всем по порядку. Он считает, что за семнадцать лет, проведенных им в большом футболе, пережил четыре поколения голкиперов, объединенных понятием «советская вратарская школа». И выделяет два главных признака этой школы.
«Первый признак, — говорит Владимир Никитович, — человек, вставший в ворота, попадал в орбиту самого пристального и ревностного внимания окружающих, а если заслуживал своей игрой, то просто всеобщего обожания. Вратарь становился олицетворением команды, а такие, как Яшин, — всего отечественного футбола. Нигде и никогда на Западе такого вратарского культа не наблюдалось. Недаром же, я думаю, единственная по-настоящему талантливая футбольная повесть, ставшая классикой советской литературы и принадлежащая перу Льва Кассиля, называется "Вратарь республики". С гордостью храню эту книгу дома с автографом автора.
И второй основополагающий признак нашей вратарской школы, напрямую связанный с первым: ни при каких обстоятельствах наш голкипер не имеет права на ошибку. Нас воспитывали, как саперов. И это правильно. Казалось бы, гуманно ли это — лишать живого человека права на ошибку? Но я убежден, что это был верный подход. Ибо та школа, о которой я говорю, потеряла очень многое, когда наши вратари вдруг добились такого «права» — заключили некий «компромисс» со своей профессией, и от этого пострадал весь наш футбол. Кстати сказать, Ринату Дасаеву, первому, кто это провозгласил, первому, кто «узаконил» право на вратарскую ошибку, принадлежит и сомнительного свойства «патент» на броски ногами вперед, от которых, пока это не запретили правилами, мороз шел по коже — так страшно становилось за форвардов. Кстати, он же нарушил традиционную вратарскую форму — стал играть не во вратарских трусах, а в тренировочных штанах, причем не только в холодную погоду. Видимо, настолько берег себя. Моему поколению вратарей играть в такой форме было бы стыдно.
