Уильям Ширер - Берлинский дневник. Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента
Эвьян-ле-Бен, 7 июля
Здесь, по инициативе Рузвельта, собрались представители тридцати двух государств, чтобы обсудить, что делать с беженцами из Третьего рейха. Майрона Тэйлора, который возглавлял американскую делегацию, избрали сегодня постоянным председателем комиссии. Сомневаюсь, что многое удастся сделать. Похоже, что британцы, французы и американцы слишком озабочены тем, чтобы не обидеть чем-нибудь Гитлера. Абсурдная ситуация. Они хотят ублажить человека, который виноват в их трудностях. Нацистам, разумеется, понравится, что демократические страны освободят их от евреев за свой собственный счет. Кажется, я немного поторопился, решив, что во время аншлюса родился «зарубежный радиокорреспондент». Я организовал выступление Тэйлора, но не получил из Нью-Йорка приглашения самому участвовать в программе об этой конференции. Практически мы ее совсем не освещаем. Встретил Джимми Шина, которого не видел десять лет со времени нашего пребывания в Париже. Прошлой ночью мы устроили большую встречу друзей в казино. К нам присоединился Роберт Делл из «Manchester Gardian». Джимми сорвал банк в баккара, пока я с большими усилиями выигрывал пару тысяч в рулетку. Делл, ему шестой десяток, проводил время в танцевальном зале. Потом пришла Дина Шин, красивая женщина с большими умными глазами. Возобновил знакомство с другими старыми друзьями, Бобом Пеллом из американской делегации, Джоном Эллиотом и кое с кем еще. Стоит упомянуть Джона Уайнэнта, которого я встречал месяц назад в Женеве и который тоже находится здесь, очень приятный человек, либерал, держится неловко, слегка по-линкольновски.
Прага, 4 августа
Сегодня приехал лорд Рэнсимен, чтобы все испортить и нанести вред чехам, если сможет. Он, его леди и его персонал с кучей багажа проследовали в самый роскошный отель в городе — «Алькорн», где заняли почти целый этаж. Позднее Рэнсимен, маленький молчаливый человек с тонкими губами и лысой головой, настолько круглой, что она смотрится как яйцо неправильной формы, принял нас — сотни три чешских и иностранных корреспондентов — в зале для приемов. Мне казалось, что он из кожи вон лез, выражая свою благодарность за их присутствие лидерам судетских немцев, которые, наряду с членами правительства Чехословакии, явились встречать его на вокзал.
Вся миссия Рэнсимена дурно пахнет. Он заявляет, что приехал сюда, чтобы быть посредником между правительством Чехословакии и Судетской партией Конрада Генлейна. Но Генлейн не вольная птица. Он не может вести переговоры. Он полностью подчиняется Гитлеру. Спор идет между Прагой и Берлином. Чехи знают, что лично Чемберлен хочет, чтобы Чехословакия уступила желаниям Гитлера. Мы эти желания знаем: вхождение всех немцев в состав Великого рейха. Сегодня ночью кто-то, кажется Уолтер Керр из «Herald Tribune», принес вырезку из своей газеты с сообщением, написанным лондонским корреспондентом Джозефом Дрисколлом после его участия в ланче с Чемберленом, устроенном леди Астор. Оно датировано прошлым маем, но из него ясно, что правительство тори заходит так далеко, что предпочитает, чтобы Чехословакия полностью уступила Судетские земли Гитлеру. Я убежден, что прежде, чем чехи пойдут на это, они будут бороться. Потому что это означало бы сдать свою природную линию обороны, свою «линию Мажино». Это означало бы ее конец. Они хотят предоставить Судетам реальную автономию. Но Генлейн требует права на создание маленького нацистского Судетского государства внутри государства. Как только он это получит, он, конечно, присоединит его к Германии.
Вечером ужинал на студии «Баррандов», обозревая прекрасную Влтаву, с Джеффом Коксом из «Daily Express» и Керром. Прага, с ее готической и барочной архитектурой, маленькими извилистыми улочками, великолепным Карловым мостом через Влтаву с крутыми берегами, на одном из которых возвышается замок Градчаны, построенный Габсбургами, имеет большую индивидуальность, чем любой другой город в Европе.
Ежедневно испытываем с чешскими радиоинженерами их новый коротковолновый передатчик. Наши специалисты каждый день присылают отчет о качестве приема там. В воскресенье мы впервые опробуем его во время передачи с каких-то чехословацких военных маневров. Свобода не уверен, что передатчик сможет хорошо работать на Нью-Йорк.
Прага, 14 августа
Сегодня днем за пять минут до нашего выхода в эфир, когда сухопутные войска на земле, а авиация в небе репетировали грандиозное шоу, истребитель «шкода» упал с высоты десять тысяч футов, не сумев выйти из пике. Он разбился прямо перед моим микрофоном, и его протащило на пару сотен футов мимо меня. Когда он остановился, это была груда покореженного металла. Я вел репортаж, описывая его падение. Фиби Пакард, который помогал мне вести передачу, говорит, что я продолжал кричать в микрофон, когда он уже разбился, но я этого не помню. Пилот и летчик-наблюдатель были еще живы, когда мы извлекли их из-под обломков, но, боюсь, до конца дня они не доживут. Четверых или пятерых солдат, находившихся в цепи прямо перед нами, тяжело ранило во время падения самолета. Мы были слегка в шоке, и я предложил прервать передачу, но распоряжавшийся всем генерал велел продолжать. Фиби, крупная, немного мужеподобная, единственная женщина-корреспондент, прошедшая войну в Эфиопии и Испании, что сделало ее стойкой к подобным вещам, сохраняла абсолютное спокойствие, хотя явно показное.
Специалисты из Си-би-эс сказали потом, что для идеального вещания было слишком много артиллерийской стрельбы, но тем не менее они полны энтузиазма в отношении нового передатчика. Он обеспечивает нам независимый выход в эфир на тот случай, если немцы отключат телефонную связь.
Прага, 24 августа
Рэнсимен все еще суетится здесь, упрашивая чехов пойти на все уступки. Он заставляет правительство Чехословакии разработать план кантонального управления а-ля Швейцария. Так как в данный момент ситуация спокойная, я собираюсь уехать завтра в Берлин, чтобы посмотреть военный парад, который Гитлер устраивает для Хорти, регента Венгрии.
Берлин, 25 августа
Сегодня вечером у военных атташе глаза все еще готовы вылезти из орбит. Среди всего прочего, что показал рейхсвер Хорти (и всему миру) во время большого военного парада, была огромная полевая пушка, по крайней мере одиннадцатидюймовая, которую по частям тащили четыре мощных грузовика. Были также другие большие орудия и новые большие танки, и пехота отлично маршировала гусиным шагом. Но сенсацией дня стала огромная моторизованная «Берта». Никто никогда не видел такого громадного орудия вне поле боя, разве что на железнодорожных платформах. И как ей аплодировали зрители! Как будто это не был неживой холодный кусок металла. Когда после парада я позвонил в посольство, наши военные эксперты были заняты тем, что делали зарисовки этого орудия по памяти. Никакая фотосъемка на параде не разрешалась, за исключением одного или двух официальных снимков, которые никому особенно не демонстрировали. Ральф Барнес возбужден, как кошка. Некоторые американские корреспонденты, дружески настроенные к фашистам, вчера в «Таверне» смеялись надо мной, когда я настаивал, что чехи будут сражаться.
