Уильям Ширер - Берлинский дневник. Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента
На улицах сегодня группы евреев, стоя на четвереньках, в окружении глумящихся над ними штурмовиков и насмехающейся толпы, счищают эмблемы Шушнига с тротуаров. Многие евреи кончают жизнь самоубийством. Всякого рода сообщения о садизме нацистов, притом от австрийцев, меня удивляют. Еврейских мужчин и женщин заставляли чистить отхожие места в казармах. Сотнями их просто хватали на улицах и отправляли мыть туалеты нацистским парням. Этой участи избегали счастливчики, которые мыли машины — тысячи автомобилей, украденных у евреев и «врагов» режима. Жена одного дипломата, еврейка, сказала мне сегодня, что не решается выйти на улицу из страха, что ее схватят и отправят на «очистительные работы».
Вена, 25 марта
Ходили с Джилли посмотреть синагогу на Зайтенштатенгассе, которая служила также штаб-квартирой общества еврейской культуры. Нам рассказали, что евреев заставили вымыть все туалеты святыми молитвенными лентами. Но эсэсовские охранники не впустили нас. Мы смогли заметить, что внутри синагоги сидели развалясь и покуривая эсэсовцы. По дороге в маленький итальянский ресторан за кафедральным собором, где мы собирались позавтракать, у Джилли была стычка с несколькими штурмовиками, которые приняли его за еврея, хотя он чистейший шотландец. Ужасно раздраженные, мы приходили в чувство в «Кьянти». Ник и Агнес сейчас здесь, хотя Ник вскоре уезжает, так как его отстраняют от работы в Германии, и, видимо, здесь он бывать не будет. Гасс пытается здесь вызволить из тюрьмы нашего коллегу Альфреда Тирнауэра. Его жена была просто в отчаянии, когда я разговаривал с ней по телефону. Фоудоры уехали в Братиславу, по инициативе Джона Виллея, который отправил их туда на машине консульства. Шушниг под арестом, и ходят слухи, что нацисты пытают его, не выключая радио в его комнате ни ночью, ни днем.
Вена, 8 апреля
Тэсс с ребенком наконец выписали из больницы. Утром я нес ее от машины и по лестнице на руках, так придется делать какое-то время, пока она не может ходить. Но самое худшее позади.
Вена, 10 апреля (Вербное воскресенье)
Так называемый плебисцит прошел сегодня в странно праздничной атмосфере. Девяносто девять процентов австрийцев, согласно подсчетам Геббельса, ответили «да». Может, и так. Для того чтобы сказать «нет», храбрым австрийцам требовалось мужество, потому что каждый понимал, что нацисты найдут способ проверить, кто и как голосовал. Во второй половине дня я побывал на пункте голосования в Хофбурге. Это помещение, как я представляю, когда-то занимала охрана императора. Я зашел внутрь одной из кабинок. На стене перед вами приклеен образец бюллетеня, на котором показано, где поставить значок с ответом «да». В углу кабины большая щель, которая дает отличную возможность сидящей в нескольких футах избирательной комиссии видеть, как вы голосуете! Пятнадцатиминутный эфир состоялся в девятнадцать тридцать, и, хотя участки для голосования только что закрылись, я сообщил, что девяносто девять процентов австрийцев сказали «да». Как раз перед моим выходом в эфир мне сообщил об этом один нацистский чиновник, и я предположил, что он-то знает наверняка. Возможно, еще вчера знал. Таким образом, Австрия сегодня голосует против своей вековой независимости и присоединяется к Великому рейху. Конец Австрии!
Вена, 12 апреля
Этот кризис пошел нам на пользу. Думаю, теперь наши с Эдом радиобеседы получили право на существование. Так сказать, рождение «зарубежного радиокорреспондента».
Чехословакия определенно станет следующей в гитлеровском списке. В военном отношении она теперь обречена, имея границу с Германией как на юге, так и на севере. Все наши радиосообщения из Праги должны сейчас идти по телефонной линии через Германию, даже если мы получаем их через Женеву. Плохо будет в случае неполадок на линии. Когда поеду в Прагу, надо поинтересоваться у чехов насчет их нового коротковолнового передатчика.
Прага, 16 апреля
В сегодняшнюю ночную передачу на Америку пригласил президента Бенеша и мисс Алису Масарик. Вчера я высказал надежду, что доктор Бенеш скажет что-нибудь по германскому вопросу, несмотря на то что основной темой их выступления был якобы Красный Крест. Доктор Бенеш любезно согласился, хотя высказывания его были умеренны и благоразумны. Странно поэтому, что, когда он перешел к германскому вопросу, звук совершенно пропал. К несчастью, для нашей передачи зарезервировали линию связи через немецкую коротковолновую станцию в Цезене, а не через Женеву, как я просил. Подозреваю, что немцы специально заглушили Бенеша, хотя они и отрицали это, когда я позвонил им после передачи. Они сказали, что помехи были здесь, в Праге. Чехи этого не признают. Я долго беседовал ночью с главным инженером чехословацкой системы радиовещания Свободой, убеждал его поторопиться с новым коротковолновым передатчиком и объяснил, что если немцы поведут себя жестко, то он окажется для Праги единственным средством выхода в эфир. Пообещал, что мы окажем помощь в проведении трансатлантических испытаний. Наивный парень, он считает, что немцы ничего не будут делать, пока не переварят Австрию, на что, по его мнению, уйдут годы. Но он пообещал продвинуть дела с новым передатчиком.
Сегодня утром вернулся домой. Тэсс лучше, и мы подарили беби громадное пасхальное яйцо, которое я вчера купил в Праге. Очень веселились.
Рим, 2 мая
Ночью на границе Австрии и Италии меня вытащили из постели в купе спального вагона эсэсовцы и изъяли все мои деньги. Они долго спорили, арестовывать меня или нет, но в конце концов от ареста воздержались. Сегодня на закате дня приезжает Гитлер. Я должен вести репортаж с крыши королевских конюшен, наблюдая за входом во дворец Квиринале, и начало его назначено на тот момент, когда король и фюрер будут подъезжать.
Позднее. К моему несчастью, лошади, запряженные в экипаж Гитлера, промчались быстрее, чем все мы предполагали. Когда я вышел вечером в эфир, он уже прибыл, вошел во дворец, вышел, поклонился публике и исчез, и мне с моим включенным микрофоном нечего было рассказывать. Однако я сказал несколько слов о подготовке визита и принял радиоотчеты о том, как он эффектно проехал по Триумфальной дороге к дворцу, мимо прекрасных руин Древнего Рима, мимо Колизея, в сводчатых проходах которого полыхали столбы красного огня. Во время моей передачи совсем стемнело и электрическая лампочка, прикрепленная к микрофону, вдруг погасла. Я не мог прочесть ни слова из моих записей. Единственное, что я мог делать, это импровизировать по памяти, но после пятичасового стояния на продуваемой ветром крыше я понял, что вся информация из моей головы тоже улетучилась. Неподалеку на крыше горело несколько факелов в честь приезда Гитлера. Я жестом попросил итальянского инженера принести мне один из них. Пламя сильно дрожало, но все-таки освещения оказалось достаточно, чтобы я смог выудить несколько ключевых моментов из моих наспех сделанных заметок. Чувствую, однако, что говорил я плохо.
