Эйно Луукканен - Я сбил целый авиаполк. Мемуары финского аса
Осень начала плавно перетекать в зиму. Общими усилиями примерно за месяц мы сумели построить приличную сауну, после чего, хорошенько пропарившись, мы пока имели возможность окунуться в холодные воды озера, которое пока еще не замерзло. Прежде чем выпал снег, мы в промежутке между вылетами побывали в соседней деревне Сильцово, намереваясь выменять у местных жителей свежие молоко и яйца на наш чай. Диалект, на котором говорили эти карелы, был очень близок к финскому языку, и у нас установились дружеские отношения.
В конце октября зима наложила свою ледяную лапу на окрестности. Озера замерзали по мере того, как падала температура, метели стали ежедневной обыденностью. Я вернулся на остров Лункула, чтобы навестить эскадрилью, но в результате на неделю стал ее командиром, так как майор Магнуссон отправился в отпуск. Впрочем, скверная погода свела полеты к минимуму. Тем не менее, визит на остров все-таки был довольно нервным, так как мне каждый вечер приходилось посещать штаб полка в соседней деревне Салми. Там я довольно успешно защищал честь эскадрильи за карточным столом.
Я совершенно не жалел, что в конце недели пришлось возвращаться в Нурмойла, так как уже привык к этому месту. Было очевидно, что нам придется провести там зиму, поэтому мы частично вкопали палатки в землю и подготовили крытые стоянки для самолетов и машин. Глубина снега на летном поле скоро стала такой, что нам пришлось использовать захваченный в Петрозаводске каток, чтобы утрамбовать снег на летной полосе. Одновременно я отправил заказ на лыжи для «Брюстеров». Мы испытали их прошлой весной, и результаты оказались великолепными.
В этот период нас посетил «Старик». Командир эскадрильи вернулся из отпуска и сразу получил звание подполковника. Во время визита он вручил мне золотой браслет для наручных часов с надписью «Лучшему пилоту HLeLv 24 от благодарных жителей». Это совершенно превосходило любые мои ожидания, и я был удивлен. Лишь позднее я выяснил, что «благодарные жители» на самом деле были доктором Фейрингом из Рантасалми, которого я даже не знал!
Утром 7 ноября безоблачное небо и яркое зимнее солнце приветствовали нас, когда мы шли на аэродром. Наземный персонал уже хлопотал вокруг истребителей, но когда мы готовились к нашему первому вылету на разведку в районе Волхова 4 «Брюстерами», без всяких предупреждений над головой появились 4 бомбардировщика и 3 истребителя. Мы побежали к «Брюстерам», провожаемые истерическим лаем зениток и свистом первых бомб. К счастью, наши моторы были уже прогреты, и буквально через минуту, когда последняя серия бомб еще рвалась на западной границе аэродрома, мы взлетели, убрали шасси и дали полный газ, бросившись в погоню за налетчиками.
Раннее утреннее солнце ослепило нас, заставив на мгновение потерять противника из виду, но на высоте 2700 метров мы снова увидели их. Бомбардировщики были далеко впереди своего сопровождения, поэтому мы вряд ли могли перехватить их, зато у нас были все шансы перехватить истребители. Постепенно мы оказались выше наших будущих жертв и сократили дистанцию. Я толкнул ручку управления вперед и начал быстро набирать скорость, стрелка альтиметра бешено завертелась. Три остальных «Брюстера» последовали за мной. Тройка русских летела совершенно прямо, не подозревая о грозящей опасности. В качестве цели я выбрал правый истребитель. Вайски Сухонен и Хассе Винд взяли два остальных. Все еще пикируя, мы быстро сблизились с противником, и я увидел, что это новые русские истребители ЛаГГ-3. В горизонтальном полете они могли уйти от «Брюстеров» как от стоячих.
Мой ЛаГГ быстро рос на прицеле, но затем, совершенно внезапно он резко повернул вправо, как раз в тот момент, когда я приготовился открыть огонь. Сначала я подумал, что Иван догадался об опасности, но ЛаГГ не выполнял никаких маневров, хотя и начал ускоряться. Так как я пикировал, то разгон сохранился, и, приблизившись до 50 метров, я открыл огонь. Русский получил длинную очередь, прежде чем попытался увернуться, но было уже поздно. Его мотор М-105, обычно вполне надежный, выбросил несколько клубков дыма, винт дернулся, а потом вообще остановился. Нос ЛаГГа опустился, и русский пилот перешел в пологое пике.
Мы находились на высоте менее 1000 метров над нижним течением Свири. Чисто из любопытства я последовал за своей жертвой и начал плавно скользить к берегу Ладожского озера. Когда я пристроился к ЛаГГу, мое правое крыло находилось всего в метре выше и сзади от левого крыла русского. Я мог ясно видеть его приборную панель и скорчившегося в кабине пилота. Оливковая окраска ЛаГГа была запятнана грязью и маслом, я мог лишь различить красные звезды на верхней поверхности крыльев. До линии фронта было еще далеко, поэтому я не спешил открывать огонь, хотя не был уверен, что вообще у меня поднимется рука прикончить беспомощного подранка. Русский сделал отчаянную попытку сесть на брюхо на берегу озера, но его крыло зацепило землю, и самолет закувыркался, разбрасывая куски обшивки. Одно крыло вообще отлетело прочь. Однако вряд ли пилот серьезно пострадал, так как я увидел, как он выпрыгнул из кабины, едва обломки самолета остановились.
Я вызвал по радио других пилотов и с радостью услышал, что Вайски и Хассе прикончили свои ЛаГГи. Во многих отношениях ЛаГГ-3 превосходил «Брюстер», и сбить его было бы очень сложно, если бы подготовка русских пилотов была повыше. Мы не сумели бы поймать ЛаГГи, если бы не использовали элемент внезапности и не догнали их на пикировании. Если бы русский пилот видел, как мы приближаемся, он бы даванул на газ и легко ушел от нас. Однако летчику-истребителю требуются отвага и крепкий дух и крепкое тело, и лишь очень немногие из русских пилотов, которых мы встречали до сих пор, обладали всем этим.
Мы снова набрали высоту 2700 метров, построились и взяли курс на Волхов, так как у нас еще оставалось достаточно топлива, чтобы провести разведку, которую нам поручили. Мы летели одни в чистом утреннем небе. Видимость была просто неограниченной, вражеских самолетов нигде не было видно. Вдали в Сясьстрое был виден работающий завод, его многочисленные трубы усиленно дымили. На озере, возле устья Волхова были видны около полусотни транспортов и военных кораблей, стоящих на якоре, некоторые из них разводили пары. Между железнодорожными станциями Колчаново и Аврово стояли 15 поездов – не менее 400 вагонов. Также там были платформы, на которых можно было различить танки. Кроме нескольких очень неточных выстрелов зениток, наш полет проходил достаточно мирно. Потом мы приблизились к немецким линиям, повернули на север и полетели домой над неприветливыми серыми водами Ладоги.
