Запасный выход - Кочергин Илья Николаевич
На ночь Маша посоветовала оставить его в катухе, – лошади зябнут, когда у них начинается отходняк, и могут простыть. Мы впервые за все время с приезда Фени закрыли дверь катуха и подперли ее палками. Конь протестовал, пьяно лупя копытами по стенам.
Утром он вышел на свет Божий и стал удивленно озираться. Да, понимаю, вид света Божия сильно действует в такие минуты. Я бы сказал, сокрушительно действует. Надо собрать всего себя и выстоять в этот тяжелый момент. Впрочем, Феню, наверное, не мучили стыд, вина и ощущение своего ничтожества.
С Натальей все прошло гораздо легче. И ехала она не из Москвы, а из Рязани – это на двести километров ближе. Мы с Любкой ежедневно раскрючковывали копыта от грязи, Феня достаточно легко их давал – был приучен, наверное, за долгую жизнь. И сейчас он легко отнесся к расчистке.
Почему в этом лошадином мире, который мне потихоньку открывается, столько женщин? Обрезать и подравнивать копыта – кажется, это работа кузнеца. Кузнец легко удерживает одной рукой ногу лошади, оцепеневшей от его бородатой мощи, а другой рукой орудует огромным рашпилем – так я представляю расчистку копыт. А вот нет, не огромный кузнец, а маленькая, худенькая Наталья, мать двоих детей. Но с огромным рашпилем вполне ловко управляется. Зажимает лошадиную ногу между колен и скусывает наросшее большими щипцами.
В середине декабря мы забили весь сарай рулонами сена, влезло одиннадцать штук. Будем надеяться, что хватит до весны.
Что еще вам сказать? С нового сена у коня начался понос, и мы давали ему пробиотик «Ветом-1». Все прошло. Теперь я знаю, что нужно давать лошади, если у нее с нового сена начинается понос, но вряд ли смогу с пользой передать эту информацию по наследству своему сыну. Хотя хочется, конечно, передать.
Перепрограммирование коня шло вяло. Стоило войти к нему в леваду с недоуздком и нарезанной морковкой в кармане, он с удовольствием выходил из катуха навстречу и сам засовывал морду в недоуздок. Дальше начиналось взаимодействие.
Смотреть со стороны на это взаимодействие было тяжело и мне, и Любке. Вот представьте себе, что вы честно и терпеливо выполняете какие-то телодвижения, которые вроде бы выполняла Настя, а вы в десятый раз наблюдали на видеозаписи, сделанной во время ее приезда. Вы честно разводите руки немного в стороны и подаетесь к коню с целью осадить его назад. Конь смотрит. Вы растопыриваете руки и дергаетесь навстречу коню. Конь смотрит и даже делает еще шаг к вам в надежде получить морковку. Вы машете руками, машете телом, подпрыгиваете на месте и издаете некрасивые звуки. Конь терпимо воспринимает ваше поведение, но, кажется, решает взять над вами опекунство, стать вожаком и позаботиться о вашей безопасности. Вы слишком беспомощны и не уверены в себе для того, чтобы выжить самостоятельно, найти себе вкусную траву, водопой и избежать нападения хищников. И он сообщает вам об этом на своем языке, он думает обрадовать вас.
В ответ вы сердитесь. Странное поведение для существа, которое мыслит себя мыслящим. Иногда вы даже обижаетесь, иногда решаете, что над вами издеваются.
Конь добр и терпелив, конь прощает все ваше несовершенство. Когда становится скучно смотреть на ваши прыжки и обиды, он решает развлечь вас несложными мериновскими играми, снять ваше напряжение. Он начинает покусывать вас. Видимо, вам это по душе, поскольку вы начинаете резко вскрикивать и толкаться.
После этих сессий я чувствовал отвращение к себе. С такими же ощущениями я выходил когда-то с занятий танго. Любке тогда взбрело в голову, что было бы здорово научиться нам танцевать страстный танец, и мы ездили два раза в неделю куда-то в район метро «Бауманская». Ей-богу, к психотерапевту и то легче было ходить.
Год подошел к концу, и нужно, наверное, подвести какие-то итоги. Хочешь ты или не хочешь, а стоит только зайти в социальную сеть, как видишь, что все подводят. Поэтому итоги начинают подбиваться даже как-то сами собой, почти без твоего участия.
Главный итог – я, наконец, ощутил, что я сам и моя жена, мы живем здесь, на этом месте, в доме, который я строил сам. По-настоящему живем.
Долго не получалось перетащить сюда семейный очаг. Здесь давно стояла настоящая печь, Любка с удовольствием терлась возле нее, как кошка, прижималась спиной в морозные вечера, шурудила кочергой угли, ставила внутрь глиняные горшки с мясом, рисом и овощами. Даже пекла хлеб. Но это все было понарошку, настоящий очаг и настоящий огонь семейной жизни были в нашей двушке на метро «Тульская».
Я вложил много сил, чтобы полюбить это не самое красивое на свете место, посреди которого стоит дом, и полюбил его. Стал по-настоящему домашним человеком и перестал даже мысленно собирать рюкзак. Но Любка все никак не перетягивалась сюда со своим очагом. А теперь перетянулась, и тут, пожалуй, мне немного помогли несовершенство школьного обучения и ковид.
Расскажу подробнее, иначе непонятно: как это мы живем в деревне, сын учится в школе в Москве, а потом почему-то поступает в универ в Новосибирске.
Попробуйте рассказать, как у вас в жизни было на самом деле, вам придется долго и подробно объяснять всю запутанность бытия. Это вам не роман и тем более не кино, где все обычно несколько проще. Но раз уж я справился с пересказом видика и даже с описанием сложноустроенного и пока что малознакомого мне коня, то уж и тут, я думаю, у меня все получится.
Итак, представьте себе, что вы давно пьете и вдруг начинаете строить дом. Вам пока еще хватает сил и на то и на другое. Вы давно мечтали иметь дом на природе.
Погружаетесь в оба этих дела с головой, и через год дом более или менее закончен, вы тоже близки к какому-то ужасному и позорному финишу с вашей выпивкой, сил вам хватило тютелька в тютельку, и теперь их едва остается только на ежедневную утреннюю сборку – маленький похмельный подвиг, который никто никогда не оценит. И тут жена заявляет вам, что она не будет больше жить с вами. Любовь любовью, но жить невозможно.
Поэтому в тот момент, когда в дом уже вполне можно вогнездиться даже на холодное время года, вы бросаете пить. Не первый, конечно, раз, но уже прочно.
Ходите в Москве три месяца каждый день на собрания Анонимных Алкоголиков, потом опять уезжаете в свой дом и начинаете ожесточенно доделывать недоделки, сажать картошку, обносить участок оградой, втыкать в землю саженцы плодовых деревьев, исследовать окрестности.
Жена как-то связывает между собой эти два значительных события вашей жизни – постройку дома и вашу завязку. Она не может поверить в то, что вы бросили пить из-за нее, она не очень уверенный в себе человек. Ради нее еще ни разу никто не стрелялся и не бросал пить. По этой причине жена достаточно хорошо относится к дому, к участку, к картошке, к плодовым деревьям и окрестностям вашего дома, полагая, что именно они помогли вам избавиться от пагубной привычки. И она всячески поддерживает ваше пребывание в загородном доме. Самой же ей приходится жить в Москве, поскольку ваш ребенок ходит в школу, сама она ходит на работу, и, вообще, жизнь – она в городе. Загородный дом – это удачно найденное средство, это место принятия правильных решений и место реабилитации.
Ваша семья живет в Москве, а вы все больше и больше времени проводите в этом своем доме.
Когда к дому пристраивается большая и светлая терраса, когда за время каникул вся семья привыкает к этому дому, когда ваша жена уходит с работы и переходит в режим свободного графика, ваш ребенок начинает плохо успевать в школе. И вы с женой берете его на домашнее обучение. Вы проводите пятый и шестой класс все вместе в деревне, обучая ребенка сами.
Вам, наверное, смолоду нравятся отважные женщины, всякие леди годивы на улицах Ковентри, марины абрамович в неапольских галереях, у которых хватает уверенности красиво и умно предъявить миру свою беззащитность и стать только сильнее от этого. Они похожи на смелые растения, отказавшиеся в своем развитии от бегства и открытые к любому взаимодействию. Они не укрываются от непогоды в норах, не прячутся от опасности в панцирях, не улетают от хищников или от зимы. Их могут срубить, растоптать, съесть или опылить. Они смело растут и цветут навстречу солнцу, приносят плоды. И вот вы вдруг видите что-то похожее в своей жене.
