Федор Ошевнев - Чертова дюжина ножей +2 в спину российской армии
— Через два месяца четырнадцать исполнится, а что? — не понял Игорь.
— Вот это хорошо. Это даже отлично! — взбодрился консультант. — Понимаете, в Российской Федерации уголовная ответственность наступает только с четырнадцати лет, посему в вашем случае состава преступления не усматривается. Словом, на момент совершения вашей дочерью в течение следующих двух месяцев каких-либо противоправных действий — ну ведь не убивать же вы, в конце концов, ее руками кого-то собрались, — она при любом раскладе не будет являться субъектом преступления. По максимуму — разве поставят на учет в милиции. М-м-м… Ну а на вас, полагаю, составят административный протокол по статье 5.35 КоАП РФ.
— А если попроще? Что еще за КоАП такой? И о чем статья?
— Кодекс об административных правонарушениях. Статья же эта называется «Ненадлежащее исполнение родительских прав». Максимум триста рублей штрафа. И то — возможно, конечно, я ошибаюсь, все-таки у меня не тот профиль, — но, кажется, военных и вовсе не штрафуют. Сообщают о «ненадлежащем» на службу, руководству, оно и разбирается — по своей линии.
— Лучше бы три сотни штрафа… — задумчиво произнес Кедров. — Это мелочевка. А вот замполиту компру слить — тот может такое кадило раздуть!
— Сожалею, — развел руками адвокат. — Протоколы по пять-тридцать пять рассматривает специальная комиссия при администрации района. Поставить ваше начальство в известность о… м-м-м… пока еще не случившемся противоправном действии она стопроцентно обязана. В самом худшем случае материал передадут прямиком в военную прокуратуру, ну а там… разберутся. Взыскание в итоге все равно какое-либо получите, протокол же потом в архив спишут — и финита ля комедия.
— Ч-черт! — выругался Игорь. — Взыскания не хотелось бы. Только… в данной ситуации другого выхода не вижу.
— То есть путь законный вас совсем не интересует? — уточнил адвокат.
— Это не путь, а тупик, — возразил Кедров. — Жалобы учителям и районным чинушам? Заявления в ментуру и прокуратуру? Абсолютно не вижу перспективы.
— Да, это тягомотно, соглашусь… — Адвокат несколько шагов поразмышлял. — М-м-м… А если, скажем, детальную бумагу напрямую в комитет по образованию подготовить? Есть там один чиновник… Сергей Петрович. Можно подсуетиться, чтобы она на разбор именно к нему и попала. А уж после его представлений — он по натуре обожает все дерьмо до упора разгребать — не одна директорская задница из насиженного кресла как от катапульты вылетала. С вечным клеймом «знак педагогического некачества».
— Нет, я уж как-нибудь сам, — открестился Игорь. — Ладно. За консультацию благодарствую. Так сколько там я должен?..
А вернувшись домой, боевой капитан окончательно уже утвердился в мысли: в случае с преподобным Лешей, который тоже пока по возрасту не подпадает ни под одну уголовную статью, требуется активное контрнаступление. То бишь надо суметь поставить неуправляемого подростка — по-видимому, еще и активно поощряемого отцом — на место Иринки, на своей шкуре дать ему почувствовать унижение и боль.
Вот и оставался лишь тот самый прямолинейный армейский вариант. Хотя Игорь и прекрасно осознавал его последствия: такой своего рода артиллерийский огонь, под которым немудрено серьезное ранение получить…
— Ну и как, решил что-нибудь? — поинтересовалась к вечеру воскресенья жена у Кедрова.
— Так точно, — кивнул тот. — Сейчас вот Иринке буду подробный инструктаж давать.
— Что еще за инструктаж? — насторожилась Людмила.
— Ох, смотри…
— Да уж как-нибудь без тебя погляжу, — невежливо отозвался офицер и с нажимом в голосе произнес: — Сама требовала — теперь не вмешивайся. Теперь это уже мое, мужское дело…
* * *После командировки Кедрову предоставили десятидневный отпуск. И в понедельник офицер, надев камуфляжную форму и берцы, ближе к обеду зашагал в школу, к дочери. У Иринки как раз подходил к концу последний, пятый урок, когда капитан осторожно постучался в класс. Через несколько секунд дверь приоткрылась, и в проеме обрисовалась худосочная фигура пожилой женщины. Игорь уже знал, что это учительница математики, она же — классный руководитель дочери, прозванная учениками Ожившей Мумией.
— В чем дело? — буравила она жестким взглядом маленьких поросячьих глаз высокого рыжебородого (в «горячих точках» многие военные не бреются) мужчину.
— Я отец Ирины Кедровой. Можно дочь на два слова?
— Что за срочность? — Математичка чуть повернула голову с гладко зачесанными назад седыми волосами, собранными на затылке в жидкий узел. — До конца урока пятнадцать минут…
— Очень нужно.
— Ну, хорошо. Кедрова, на выход…
Уточнив у дочери, на занятиях ли ее обидчик и за каким столом сидит, офицер дождался звонка и вошел в класс.
Иринка, из-за спины упитанного подростка-здоровячка с тщательно расчесанными длинными волосами, указала на него пальцем. Длинноволосый собирал учебники в кожаную, размером с небольшой кейс, папку с золотым тиснением «Petek». Капитану сразу бросились в глаза кофта от спортивного костюма «Nike», в которую был одет подросток, и часы «Ориент» на его запястье.
— Тебя, что ли, Алексеем зовут? — обратился к здоровячку Игорь.
— Ну, допустим, — отцедил тот, настороженно глядя на незнакомого бородача в камуфляже.
— Тогда давай знакомиться, — офицер сел верхом на стул у стола, рядом с длинноволосым. — Заодно и, о делах наших грешных покалякаем… Я — отец Ирины, твоей одноклассницы.
Тем временем все ученики, кроме Кедровой и здоровячка, покинули класс. Ожившая Мумия, тоже было собиравшаяся уйти, выжидательно застыла на учительском месте.
— Нету у меня с вами никаких дел, — уткнувшись взглядом в пол, угрюмо пробурчал подросток. — И вообще: некогда мне, спешу.
— И чего это у вас в семье все такие занятые? — небрежно поинтересовался капитан. — Отцу, вишь, недосуг в школу заглянуть, даже если и вызывают; ты тоже гляди какой деловой…
— Игорь Дмитриевич, а вы, собственно, по какому вопросу? — вмешалась Ожившая Мумия, быстро листавшая журнал, и Кедров понял, что именно искала учительница: его имя-отчество.
— Известно, по какому: вопросу методичной, изощренной травли моей дочери вот этим «милейшим» молодым человеком.
— О чем вы? Никакой травли нет и быть не может, — торопливо возразила преподавательница, готовая замахать руками в подтверждение своих слов. — У нас показательное учебное заведение…
— Стало быть, портфелем по голове никто никого не бил? Врет моя дочь? И остальное: тычки, пинки, дерганье за волосы? Я уж не говорю о порче учебников, когда он ей снегом рюкзачок набил да еще и за шиворот натолкал…
