Виталий Дмитриевский - Шаляпин в Петербурге-Петрограде
— Обратите внимание, как музыка может действовать на наше воображение.
Вы видите, как красноречиво и характерно может быть молчание, пауза.
С Усатовым певец разучил несколько партий. Усатов ввел его в
любительский музыкальный кружок, а потом помог поступить в оперную
труппу Тифлисского театра. На сцене Тифлисского театра Шаляпин
дебютировал в партии Мефистофеля, затем спел Тонио в «Паяцах» Р.
Леонкавалло.
«Случай привел меня в Тифлис — город, оказавшийся для меня
чудодейственным», — вспоминал пр.- том Шаляпин. Успешнее выступления
вселялй надежды, и молодой певец, запасшись рекомендательными письмами и
благословением Усатова, поехал завоевывать Москву.
То ли потому, что театральный сезон к тому времени уже закончился, то ли
рекомендации Усатова оказались не слишком солидными, но дела для молодого
певца в Москве так и не нашлось. К счастью, через некоторое время о нем
вспомнили в Театральном бюро Е. Н. Рассохиной — своеобразной актерской
бирже, куда певец сразу же после приезда отдал свои фотографии, афиши,
газетные рецензии и отзывы.
Голос певца Рассохиной понравился. «Отлично, — сказала она, — мы
найдем вам театр!» И действительно сдержала слово. Спустя месяц — было это
18 июня 1894 года — Шаляпин получил от Рассохиной повестку с
предложением явиться к назначенному времени для знакомства с антрепренером
М. В. Лентовским.
Михаил Валентинович Лентовский — фигура весьма колоритная в
московском театральном мире 90-х годов прошлого века. Это был актер,
режиссер, антрепренер, автор нескольких водевилей, владелец театра и сада
«Эрмитаж» в Москве. Он любил размах и роскошь — в поставленных им
опереттах и феериях участвовали известные певцы, артисты балета, популярные
исполнители романсов и прочие знаменитости. «Он был при своей внешности
очень картинен, носил русскую поддевку, высокие сапоги, на груди привешена
была тяжелая массивная золотая цепь с кучей разнообразных брелоков и
жетонов — так описывал Лентовского актер и режиссер В. П. Шкафер. —
Голова, круто посаженная на широких плечах, обрамлялась легкой курчеватой
шевелюркой, темная небольшая борода лопаточкой, умный лоб и выразительные
глаза — все в общей гармонии импонировало и выделяло эту фигуру, ни на кого
Не похожую, Отличную от ийтеллигента и от разночинца и близкую скорей
всего к стилю «русских бояр», снявших свой боярский кафтан... Он был
большой мастер на выдумку и, прогорая на одном деле, умел создавать другое».
Антрепренер сердито оглядел Шаляпина.
— Можно, — небрежно бросил он в пространство.
Рассохина дала знак аккомпаниатору, и певец начал арию из «Дон Карлоса».
Не дожидаясь конца, бородач прервал исполнение:
— Довольно! Ну, что вы знаете и что можете? «Сказки Гофмана» пели?
— Нет.
— В «Аркадию» желаете ехать?
— В какую «Аркадию?»
— В Петербург.
— Извольте.
— Будете играть Миракля в «Сказках Гофмана». Возьмите клавир и учите.
Вот вам сто рублей. Ваша фамилия?
— Шаляпин.
По дороге в Петербург Шаляпин представлял себе почему-то город, стоящий
на горе и утопающий в зелени. Увидел он поначалу бесконечные фабрики,
заводы. Петербург оказался дымным и хмурым, не похожим на город,
рисовавшийся в воображении.
Чего ждал Шаляпин от Петербурга? Особых планов у него, по-видимому, не
было. Он не был избалован жизнью. Именно поэтому певец довольно легко
примирился с тем, что «Аркадия» оказалась далеко не аристократическим
летним театром, а обыкновенным непритязательным увеселительным
заведением, какие были и в родной его Казани.
Находился этот театр в саду, носившем то же название. Сад располагался на
берегу Большой Невки, на Новодеревенской набережной (современный адрес —
Приморский проспект, участок дома №12). Кроме деревянного театра, в саду
была открытая летняя эстрада и ресторан.
Летом на Новодеревенскую набережную съезжалось много веселящейся
публики. В «Аркадию» приплывали на пароходиках по Большой Невке офицеры
с нарядными дамами, модные адвокаты, биржевые маклеры, чиновники,
столичные купцы, содержатели торговых домов и магазинов. Бывала здесь
публика и попроще — зрелищ было много, на разные вкусы и цены.
Сезон в «Аркадии» открылся, как и всегда, весной, 8 мая. Зрителям были
обещаны «кафе-шантаны с балетно-шансонетною программою» и прочие
увеселения. Артисты выступали в закрытом помещении и в саду, на открытой
эстраде.
Шаляпин снял комнату в одном из небольших деревянных домов в Новой
Деревне, неподалеку от «Аркадии». Пока Лентовский не приехал, певец был
предоставлен сам себе — днем ходил по петербургским улицам, вечерами
слушал в «Аркадии» выступления шансонетной певицы Паолы Кортез,
пользовавшейся большим успехом. Впрочем, дела в театре «Аркадия» шли
неважно, и потому на предстоящий приезд из Москвы Лентовского — «мага и
волшебника», как называли его газеты, — возлагались большие надежды.
Труппа Лентовского начала гастроли 12 июля. «Вместо сборного
неопределенного характера спектакля переполнившая вчера театр публика
узрела феерию в пяти картинах «Козрак, или Брака-та-куа». Как в феериях
вообще, — творилось в одной из газет, — а в русских в особенности, либретто
скучно, грубо, бессмысленно и несценично».
Публика вскоре охладела к спектаклю. Не вызвали длительного интереса и
«Сказки Гофмана», в которых 24 июля выступил Шаляпин. Дирижировал оперой
И. А. Труффи. Шаляпин познакомился с ним еще в Тифлисе.
Любопытно, что первое выступление Шаляпина не осталось незамеченным.
Его отметила столичная пресса. Журнал «Артист» информировал читателей:
«Опера смотрится с интересом. Оркестр под управлением Труффи играет с
увлечением; солисты, большей частью молодые силы, с вокальной стороны
заслуживают похвалы. Недурен также мужской хор. Кроме г. Лодия, имевшего
