Ги Бретон - Лукавые истории из жизни знаменитых людей
Это не просто смешное высказывание. Как известно, у Марка Твена в общем-то совсем не было художественного вкуса и он не мог оценить произведение искусства. Он предпочитал лубочные картинки полотнам Рафаэля, а Тинторетто и Тициана считал мазилами. Самые тонкие романы заставляли его лишь недоуменно пожимать плечами. Признанные во всей Европе произведения, по его мнению, мало чем отличались от рассказов краснокожих. Тристана, например, он считал не умнее бизона, а Изольду сравнивал с «индианкой, готовой следовать за самцом, на поясе которого болтается больше всего скальпов».
Как вы думаете, мог ли бедняга при таких условиях оценить свой собственный талант по достоинству?
ТАЙНА СИМЕНОНА
Уже три месяца шел дождь. Из водосточных труб с шумом лилась вода, затопив мостовые и превратив улицы в настоящие реки. Небо сплошь было обложено свинцовыми тучами.
Я зашел в маленькое кафе на улице Берри.
— Вот это потоп! — сказал, завидев меня, хозяин кафе и предложил стаканчик вина.
Чихнув, я снял промокшее насквозь пальто и повесил его на вешалку.
За одним из столиков я заметил грузного мужчину, потягивавшего пиво и курившего трубку. Удобно устроившись на стуле, он внимательно следил за струйкой дыма, поднимавшейся к потолку, заложив большой палец левой руки за борт жилета. Казалось, он был в глубокой задумчивости.
Я подошел к стойке и попросил стаканчик грога. При этом я не мог оторвать взгляда от сидевшего за столиком человека, пиджак которого выглядел несколько поношенным. Внезапно он вытащил из кармана спичку и принялся ковырять ею в ухе. Он повернулся ко мне, и тут я узнал его. Конечно же, это был комиссар Мегрэ.
Я подошел к его столику:
— Добрый день, г-н комиссар, позвольте представиться, я — журналист...
С отсутствующим видом он кивнул головой. Показав на гору пустых тарелок, стоявших перед ним, я спросил:
— Дело, которым вы занимаетесь, очевидно, очень серьезное, судя по...
— Садитесь,— предложил он мне, оборвав на полуслове.
— Шесть убийств!... Точнее — шесть исчезновений... И что любопытно — все писатели: Кристиан Брюль, Жан дю Перри, Жорж Мартен-Жорж, Жорж д'Исли, Жак Дерсон, Люк Дорсан. Все они подавали большие надежды и все, обратите внимание, были чрезвычайно плодовиты,— пробормотал он себе под нос.
— Их имена мне ни о чем не говорят, — заметил я.
— Они умерли 37 лет назад!
— При каких обстоятельствах?
— Вот в этом-то и загадка,— сказал Мегрэ, выбив трубку о каблук ботинка. - Они были незнакомы друг с другом, по крайней мере, никто не видел их никогда вместе.
— Вы, конечно, подумали, что произошло убийство?
— Разумеется...
Мегрэ достал кисет и стал медленно набивать трубку. Закончив, он отхлебнул глоток пива и опять полез за спичками.
— Все они исчезли в 1930 году...
— Что же было дальше?
Мегрэ раскурил трубку.
— А некоторое время спустя появился никому не известный писатель. Вы-то, может, о нем слышали, ведь вы журналист. Его зовут Жорж Сименон. Никто никогда о нем не слышал, и вдруг он стал публиковать по роману в месяц... Можете представить себе такое?
— Я не осмеливаюсь даже...
Мегрэ вновь раскурил погасшую было трубку и, лукаво взглянув на меня, сказал:
— А вы осмельтесь!
— Как! Вы хотите сказать, что Жорж Сименон убил шестерых писателей, чтобы завладеть их неизданными рукописями?
Мегрэ на минуту задумался:
— По крайней мере это вполне объясняет такую плодовитость Сименона и многое другое...
— Вы встречались с ним когда-нибудь?
— Насколько мне известно, он уже две недели в Париже и живет в двух шагах отсюда. Вот поэтому-то я и сижу здесь вместо того, чтобы у себя дома наслаждаться грогом, который прекрасно готовит мадам Мегрэ.
— Что еще могли бы вы рассказать мне об этом деле?
Мегрэ достал из кармана потрепанный черный блокнот.
— Мне известен образ жизни, который он ведет в Швейцарии: занимается спортом, не ходит в гости к своим собратьям по перу, любит проводить время в кругу семьи и вообще ведет здоровый образ жизни, ненормальный для настоящего писателя. Хотите послушать рапорт моего женевского коллеги? Вот что он мне сообщил:
«Жорж Сименон — бельгиец, родился в 1903 году в Льеже. Его распорядок дня: каждое утро он встает в половине седьмого, идет в свой кабинет и, не открывая штор, стучит на машинке. Обычно через три часа у него готова глава романа».
— Интересно. Поль Бурже пишет так же быстро? — спросил комиссар, видимо, мало соприкасавшийся с литературным миром.
При этих словах и у меня зародились подозрения.
— Вы думаете, что он просто-напросто переписывает рукописи своих жертв?
Присвистнув, Мегрэ покачал головой и стал читать рапорт дальше:
«В четыре часа Сименон выходит из своего кабинета и остаток дня посвящает жене и детям».
— Много вы знаете писателей, ведущих подобный образ жизни? Все это говорит не в его пользу.
Мегрэ снова набил трубку и продолжил:
«Когда он живет в своем загородном доме в Вевее, то во второй половине дня совершает пешие прогулки или идет на рыбалку. Сименон не употребляет наркотиков, не был замешан ни в одном скандале. Единственным его пороком является то, что он курит трубку...».
Мегрэ улыбнулся и возобновил чтение:
«Его книги пользуются огромным успехом и наряду с произведениями Марселя Паньоля и Жана Ануя включены в программы филологических факультетов. Его переводят во всем мире».
— Он сумел подобрать талантливых жертв,— сказал Мегрэ, засовывая блокнот в карман.— Правда, он непоседа. За 30 лет он 28 раз сменил место жительства... Это о чем-нибудь да говорит?
В этот момент с потолка закапало. В кружку Мегрэ попало несколько крупных капель. Мне пришлось надеть пальто, потому что с потолка на нас обрушился самый настоящий ливень. Хозяин кафе сказал, что прорвало трубу.
— Пошли отсюда,—проворчал Мегрэ, — если уж быть под дождем, то лучше на улице. К тому же я хотел бы посмотреть на своего подопечного...
На улице по-прежнему лило как из ведра. Свет от неоновых вывесок огражался в огромных лужах. Мегрэ чихнул. У гостиницы, где остановился Сименон, толпились фоторепортеры. Мегрэ пришлось прокладывать себе дорогу локтями. Мы вошли в холл. Огромные ботинки комиссара утопали в мягких коврах фешенебельной гостиницы. Она показалась нам грустной и унылой. Здесь тоже лило с потолка. Казалось, что гостиница плохо освещена. Хозяин сказал нам, что один из жильцов забыл выключить воду в ванной.
