Кейстут Закорецкий - Разгром Виктора Суворова
23 июня командир 44-го стрелкового корпуса комдив Юшкевич приказал дивизии занять оборону в Минском укрепрайоне на старой госгранице и быть готовыми к боям к исходу дня 25 июня. А дальше Иовлев конкретно объясняет, что так как у немцев наступало много танков, то оборона должна быть в первую очередь противотанковой, т. е. большую часть артиллерии он решил поставить на прямую находку. Но «снарядов имелось мало».
24 июня штаб дивизии принял решение на организацию обороны, какие орудия куда расставить. Но ширина фронта оказалась немаленькая – 52 км или в среднем 2 орудия на 1 км фронта.
Иовлев заметил, что была мысль использовать ДОТы Минского УРа, но от нее отказались, так как «на рекогносцировке выяснилось, что их трудно, а иногда и совсем невозможно использовать по прямому назначению. Специальных войск не было, оружие и приборы наблюдения отсутствовали, связь, свет, вентиляция не действовали. Проволочные заграждения были сняты. Никаких документов (схем расположения огневых средств, управления, карточек огня) не было» . Поэтому пришлось копать новые окопы на новых огневых позициях, задействовав на эти работы и местное население. Из отступавших частей пополнили штаты. А после полудня 25 июня появились и первые немецкие войска в потоке отступавших.
К вечеру 25 июня разгорелся первый бой севернее Заславля с немецкими танками, рвавшимися к Минску. И на левом фланге разведка обнаружила противника с танками. Там тоже завязался бой.
Бои-то начались, люди по мобилизации и как отступающие поступали, но «хуже обстояло дело с материально-техническим обеспечением. Тыловые эшелоны дивизии не могли проскочить минский железнодорожный узел, ежедневные бомбежки нарушили работу станции. Потом их направили в обход. Армейские тылы не были развернуты».
Снабжение снабжению рознь. Если продовольствие можно было найти «на месте», то где взять боеприпасы? Иовлев специально отмечает, что «проблема боеприпасов остро встала в первый же день боя. Снаряды имелись лишь в передках орудий и зарядных ящиках. Полковую и батальонную артиллерию мы в какой-то степени обеспечили из артиллерийского склада пограничных войск, а для двух дивизионных и корпусного артиллерийских полков достать снаряды не могли. Патронов и ручных гранат имелось достаточно. Противотанковых мин почти не было. Для борьбы с танками приходилось применять бутылки с горючей смесью».
Что такое «передки»? Это ящик на двух колесах, к которому с одной стороны запрягаются лошади, а с другой цепляется орудие или еще один «передок». Внутри них сделаны места для укладки снарядов. И чем крупнее калибр, тем меньше снарядов помещается. Кроме того, снаряды можно было перевозить в зарядных ящиках – т. е. в заводской укупорке. Но их уже укладывали не в передки, а разные кузова, например грузовика «ЗиС-5». Но в любом случае во время боев таких запасов надолго не хватит. Сразу же надо ставить задачу тыловикам на подвоз новых снарядов.
Но в июне 1941 г. западнее Минска тыловое обеспечение оказалось под вопросом. А время не ждало, 26 июня 64-я дивизия начала бои с немцами. Первые две атаки удалось отбить. А вот к концу дня у советских артиллеристов иссякли снаряды, стрелковые роты понесли потери убитыми и ранеными. Некоторые подразделения отходили, попадали в окружение. Пришлось задействовать резервы – в частности ПТО-дивизион, который подбил 18 танков противника.
Ночь на 27 июня оказалась беспокойной. Части дивизии приводили себя в порядок, «окапывались на новых позициях, разыскивали и пополняли боеприпасы. Мы соблюдали строжайшую экономию снарядов, и все же 26 июня обстановка вынудила нас израсходовать двойную норму снарядов, установленную по самому ограниченному лимиту, а некоторые орудийные расчеты даже тронули неприкосновенный запас. Поэтому расход снарядов на следующий день приходилось вновь сокращать» .
27 июня бои продолжались. Соседняя 108-я СД сообщила, что ее оборона прорвана и немцы устремились на Минск. А в 64-й СД таяли люди, оружие и боеприпасы. «В 19 часов штаб дивизии получил радиограмму от командира 30-го стрелкового полка: «Перед фронтом полка действует больше сотни танков. Отбиваться нечем. Полк отходит на Городок Семков» .
И у Иовлева в резерве уже ничего не осталось. «Нельзя было даже в полную меру использовать имевшуюся артиллерию для оказания поддержки отходившим подразделениям полка, так как кончались снаряды. Надежды на подход подкреплений с тыла не было никакой» .
Но как-то надо было остановить отход 30-го полка. Ему был назначен новый рубеж обороны. Однако без снарядов и патронов много не навоюешь, и части дивизии стали отходить. Связь нарушалась. Особенно по радио. Причины указываются разные: «Радио работало скверно, некоторые радисты оказались недостаточно обученными. В отдельных случаях радиосвязь не устанавливалась из-за боязни, что противник может засечь рацию. Отмечались случаи, когда командиры держали рации подальше от себя. Подчиненные не проявляли необходимой энергии и настойчивости в восстановлении связи со старшим начальником. Это касалось и нашего штаба дивизии, и особенно штабов полков» .
Вечером 27 июня гаубицы без снарядов с другими тыловыми службами пришлось отправить в тыл восточнее Минска. Отошел и КП 64-й СД.
Каким-то образом оборону держали и 28 июня. 30-й стрелковый полк с десятком орудий за два дня боев к 28 июня потерял 2/3 личного состава и большую часть артиллерии. Потому он и отходил. Не ждать же прихода немцев, чтобы сдаться в плен? Но так как немцы замкнули кольцо восточнее Минска, дивизия оказалась в окружении. И к ним выходило много отступавших советских бойцов с запада от границы. Как одиночек, так и мелких групп. Из них были сформированы два полка. И есть интересный момент. Командовать одним полком назначили майора Гаева, который до войны служил в 64-й СД командиром легкоартиллерийского полка. В апреле 1941 года он убыл к границе создавать новую ПТО-бригаду. Но к 22 июня Гаев сформировать ее не успел. Орудия и люди были, но не было тягачей и снарядов. Иовлев объяснил: «Вполне естественно, что майор Гаев в сложившихся условиях смог вывести, и то с большим трудом, только людей». То есть пушки оказались брошены.
К вечеру 30 июня на КП 64-й СД прибыл штаб 3-й армии и ее командующий генерал-лейтенант В.И. Кузнецов. После обсуждения ситуации решили прорываться на юго-восток. Выход назначили в ночь на 2 июля походными колоннами.
Утром вышли на немцев у разъезда Волчковичи. Иовлев принял решение атаковать. «Артиллеристы выдвинули на восточную опушку леса все пушки (их было 12, для каждого орудия имелось 4–5 снарядов). Им было дано указание бить только по танкам и наверняка. Этой огневой группой командовал начальник артиллерии дивизии полковник Кригер-Лебедь» .
