Памела Трэверс - Московская экскурсия
Такова судьба друга хозяина дома, в котором столь радушно принимали Памелу Трэверс. А как сложилась судьба самого Архангельского? К сожалению, попытки найти сведения об этом человеке долго оставались безрезультатными. Но, учитывая перипетии советской истории, логично было предположить, что интеллектуалы вроде Архангельского вряд ли спокойно пережили репрессии 30-х годов. Наши опасения подтвердились. Обратившись к сайту «Возвращенные имена» фонда «Мемориал», находим: «Архангельский Николай Михайлович, 1902 г. р., уроженец г. Тифлис, русский, член КП Британии в 1924—1928 гг., работник издательства „Вегаар“[75], доцент 1-го пединститута иностранных языков, проживал: г. Ленинград, Чернышев пер., д. 14, кв. 9. Арестован 24 февраля 1938 г. Комиссией НКВД и Прокуратуры СССР 31 августа 1938 г. приговорен по ст. 58-1а УК РСФСР к расстрелу. Приговор не исполнен. Особым совещанием при НКВД СССР 26 июня 1939 г. осужден за „шпионаж“ на 8 лет ИТЛ. Отбывал срок в Севвостлаге. Умер 9 февраля 1940 г.»
Благодаря найденной записи мы смогли узнать точный адрес квартиры Архангельского[76]. Теперь нам известно, куда приходила в гости Памела Траверс: улица сменила название — ныне она носит имя Ломоносова, но дом сохранился.
Заодно надо сказать, что и упоминаемый Батле-ром Лихачев (возможно, он тоже был среди приглашенных гостей, встречавших Трэверс) также оказался реальной фигурой, но поскольку в книге Трэверс о нем не пишет, то любознательным читателям мы можем предложить провести собственный поиск. Жизнь Ивана Алексеевича Лихачева, талантливого переводчика, сложилась не менее ярко и... трагично[77]. Портрет, написанный Хубертом Батлером в рассказе «Окно Петра», несомненно ценное свидетельство к биографии этого человека.
Но вернемся к нашей истории. Вынужденная необходимость для поэтов писать именно «пропаганду», о чем упоминает П. Л. Трэверс, подтверждается уже на следующий день. В компании появляется еще один гость — «высокий, рыжеватый, с маленькими голубыми глазками», когда в его присутствии англичанка попыталась возобновить вчерашний разговор о поэзии, произошел казус: «Я вновь завела разговор, который оборвался накануне. Но поэт на этот раз держался скованно. „Это неважно. Я хотел бы писать агитационные стихи, воспевать Мировое Государство Советов“. У меня глаза на лоб полезли». Т. спешит исправить опасную неловкость и объясняет Трэверс, что новый знакомый — сотрудник Чека. Кто это мог быть?
В рассказе «Учительская бригада» Хуберт Батлер упоминает о входившем в их ленинградский круг офицере Дмитрии 'Кардине, которого называет «человек организации» и характеризует как аморального типа, способного подстроиться под любую идеологию и иерархию, даже самую деспотичную и жестокую. «Всякий раз, как он узнавал у меня новую английскую фразу, я чувствовал себя так, словно меня обворовал карманник»[78]. (В рассказе «Окно Петра» этот персонаж пропадает.) Можно предположить, что именно Кардин мог стать тем «влюбленным в английскую литературу» чекистом, который затесался в компанию Т. и 3. и в присутствии которого Т. «держался скованно»[79]. Хуберт Батлер в своих воспоминаниях неоднократно приводит факты слежки и доносительства, которым стал свидетелем, — это было повседневной практикой того времени и воспринималось как неизбежное зло. Однако ленинградские знакомые Трэверс вряд ли были в восторге от подобного щекочущего нервы знакомства с человеком из органов.
Вот как Трэверс описывает свою встречу с «Чека» (в книге он зашифрован не инициалом, а получил профессиональный «псевдоним»): как и полагается агенту, он повсюду следует за иностранцами. Когда Т./Батлер предлагает совершить прогулку по кладбищу, «Чека» увязывается следом, якобы за тем, чтобы «узнать все о жизни и личных предпочтениях „Джулиана“ Голсуорси».
Памела Трэверс вспоминает эту прогулку так: «Заброшенное старинное кладбище выглядело весьма печально: <...> изрядно запущенное, с разоренными надгробиями. Чека объяснил мне, что металлические детали утащили на переплавку, а могилы разрыли воры, искавшие драгоценности и прочие сокровища. Но, несмотря на эти опустошения, место хранило исполненную покоя элегичность. Чувствовалось, что хотя бы тут все пребывают в праздности. <...> Поэт-романтик пришел бы, пожалуй, в восторг от подобного запустения...». Однако Чека явно не разделяет романтического настроения своей спутницы и предлагает отвести интуристку на «советское кладбище».
«Советское кладбище (где похоронены только самые достойные) и правда — шедевр. Оно расположено на территории Александро-Невского монастыря и на первый взгляд похоже на священные захоронения маори. Каждый памятник представляет земные дела усопшего. Так, памятник машинисту был увенчан тремя паровозными колесами, оплетенными цепями. Над могилой летчика установили пропеллеры, а солдату досталась маленькая модель пулемета». Описание очень точное, по нему нетрудно установить, где же побывала Трэверс — это Коммунистическая площадка, возникшая после революции на территории Александро-Невской лавры. До наших дней сохранился и памятник, описанный в книге.
Но, даже залюбовавшись «выгравированным на зимнем солнце монастырем», Трэверс не дает воли романтическим грезам. Она трезвым взглядом осматривает все вокруг и приходит к весьма неутешительным выводам. «Забывшись на миг, я вслух посетовала на то, что монастырские кельи превращены в квартиры. Чека тут же налетел на меня: разве рабочие не заслуживают самого лучшего? Я согласилась. Но, с другой стороны: разве не все заслуживают самого лучшего? Не только рабочие — а люди всех профессий и классов. Чтобы хватило на всех. Это и было бы истинным воплощением коммунизма».
Итак, три инициала раскрыты, а также удалось определить несколько мест, где побывала Трэверс в Ленинграде. Но это только начало: несмотря на то что советские власти всячески стремились ограничивать общение иностранных туристов с простыми гражданами, Памела Л. Трэверс упоминает о посещениях самых разных людей. Имена их также зашифрованы. Кто были те иностранные путешественники, которым удалось побывать в Нижнем Новгороде, о чем с завистью пишет Трэверс? Кто такая В. из Москвы, живущая с подругой в доме без водопровода, в углу коридора, отгороженном занавеской, и вынужденная носить воду из соседнего дома? Не менее загадочен и «успешный драматург», которого навещает Трэверс в Москве по чьей-то рекомендации. Кто они, все эти люди? Отрывочные сведения вряд ли помогут раскрыть все зашифрованные инициалы, но попытка — не пытка.
