Роберт Святополк-Мирский - Пояс Богородицы.На службе государевой – 4.
Вот тогда-то богатый на необычные выдумки Ники-фор изобрел уникальную и единственную в мире боб-ровую почту.
Бобры, выросшие и воспитанные в таком же ис-кусственном озерце возле дома Трофима, а потом доставленные к Любичу и живущие в его озерце, как только их выпускали на свободу, немедленно устрем-лялись в свой подлинный дом, при этом они не пры-гали с кочки на кочку, а спокойно переплывали все опасные места но мелкой воде, покрывающей смертельные топи, и через пару часов оказывались в доме Трофима.
Теперь, если Трофим был нужен Никифору, Ники-фор просто отпускал бобра из загородки с искусст-венным прудом, Н тот сразу же устремлялся домой.
Трофим, увидев гостя, немедленно шел к Никифо-ру. Но бобру он позволял побыть несколько дней до-ма, чтобы тот привык побольше, а потом, когда при-бегал второй бобер, относил первого снова к Ники-фору.
И вот когда сегодня Ерема увидел бобра, он сразу понял, что Трофим вскоре уйдет к своему другу в Гор-вале и вернется не скоро, быть может, даже завтра.
И тут он с замиранием сердца осознал, что это и есть тот самый долгожданный случай. Трофима не бу-дет, по крайней мере, до вечера. За это время можно уйти далеко. Если он не сделает этого сейчас, то уже не сделает никогда.
Ерема начал быстро и решительно действовать по давно разработанному в мельчайших подробностях плану и, пока Трофим переодевался, готовясь в путь„ успешно привел в исполнение первую, очень важную часть своего плана.
Трофим вышел из дому и стал натягивать стоящие на крыльце высокие сапоги, в которых он всегда пере-ходил трясину, мягко перепрыгивая с кочки на кочку, иногда так ловко, что сапоги даже оставались сухими, а трава на кочке непримятой.
Ерема сидел на бревне и гладил своего любимого котенка Тимошу, который громко мурлыкал, лежа на его коленях,
— Вот что, сынок, — сказал Трофим, — мне надо отлучиться; а ты, стало быть, как всегда, сиди в доме, да не выглядывай, пока не подам знак.
— Да, конечно, а можно я потом погуляю вокруг дома?
— Можешь, но не подходи к болоту!
— Ладно, не буду, а ты мне принесешь гостинец?
— Обязательно, — улыбнулся Трофим и потрепал Ерему по голове.
— А когда? Завтра?
— Не знаю, постараюсь вернуться еще сегодня к ве-черу!
— Возвращайся скорее! — сказал Ерема и направил-ся в дом, не выпуская из рук котенка.
Там он сел на лавку и, продолжая гладить котенка, закрыл глаза в ожидании сигнала.
Ерема многому научился за те полгода, что провел здесь.
Например, безукоризненному послушанию.
В самом начале он нарушил приказ Трофима не смотреть даже в ту сторону, где он переходит болото. Мальчик вылез из окна дома и попытался выследить названого отца, чтобы хотя бы краем глаза увидеть, где и как он переходит трясину.
Но Трофим уже ждал его.
Он строго пожурил Ерему за обман и отправил до-мой.
В следующий раз, когда мальчик снова попытался подсмотреть, Трофим запер его в погреб и продержал там без еды в темноте три дня.
Ерема стал осторожнее и теперь опасался выходить из дому не только до сигнала Трофима, имитирующе-го крик болотной выпи, но даже некоторое время поз-же, потому что однажды Трофим подал издали сигнал, а потом вернулся, чтобы посмотреть, не пошел ли мальчик по его следам.
Единственное, что за это время Ереме удалось,— это заметить то место, где Трофим начинал свой путь через трясину, и первую кочку, на которую он ступал. Но впереди таких кочек были сотни, и на какие мож-но ступать а какие смертельны, никто, кроме Трофи-ма, не знал.
Во время длительных отсутствий Трофима Ерема внимательно осмотрел все вокруг и понял, что пере-браться через смертельное болото, не зная этих кочек, совершенно невозможно.
Но Ерема твердо решил, что здесь он не останется.
Это решение было следствием долгих размышле-ний о своей прежней жизни и о жизни его родите-лей.
Он хорошо помнил, как все началось.
Селивановы жили в Боровске, Ефим неплохо зара-батывал, выполняя разные ювелирные работы, но од-нажды случилась беда — их ограбили ночью злые лю-ди, украв все золото и серебро, которое клиенты ос-тавили мастеру для выполнения заказов. Ефим был в отчаянии — он никогда не смог бы рассчитаться с клиентами, но некий человек пришел ему на помощь и дал нужный для выполнения всех заказов металл. Ереме было тогда семь лет, но он хорошо помнил, что с этого времени жизнь семьи переменилась. Она стала наполняться все новыми тайнами, в нее вошли страх и чувство постоянной опасности. Семья стала часто менять место жительства, а отец должен был научиться нескольким другим ремеслам. Правда, они стали жить гораздо лучше, богаче, но отвратительное чувство постоянной угрозы запомнилось Ереме с дет-ства.
А потом стало и совсем страшно,
Они перешли жить в лагерь лесных разбойников, но перед этим отец и мать посвятили единственного сына в свою тайну. Они сказали, что в церковь ходят и крестятся только для виду, а на самом деле служат какой-то новой, тайной вере, которая требует от них исполнения всяких нужных ей дел. Вот теперь они пойдут жить к разбойникам, потому что надо что-то найти в глухих болотах Татьего леса, а чтобы не вы-зывать подозрений, они скажут главарю разбойников и всем остальным, будто ищут своих детей, которые якобы заблудились и пропали в тех болотах. Ерема должен был запомнить на случай расспросов имена и внешний вид брата и сестры, которых у него никогда не было.
Там они прожили несколько лет, и отец, забросив свое ювелирное дело и даже скрывая свое искусство
от Антипа, занимался слесарными работами. Посте-пенно Селивановы и сами превратились в разбойни-ков, но, как понял Ерема, отец и мать не нашли того, что искали. Они постоянно получали какие-то прика-зы от кого-то, потому что оставались в лагере Антипа до тех пор, пока не появился Медведев, а потом им было велено перейти к нему.
И вот тут-то, первый раз за всю свою сознательную жизнь, Ерема почувствовал себя счастливым: Там, в Бе-резках, несмотря на отсутствие самого хозяина, жить было почему-то совсем не страшно и пропало то внутреннее напряжение, которое постоянно омрачало душу.
Самого Медведева Ерема видел лишь несколько дней — он очень понравился мальчику, и тот с нетер-пением ожидал возвращения хозяина», уехавшего на поиски похищенной девушки. И хотя Ерема так нико-гда больше и не увидел Василия, у него в душе сохра-нилась к нему огромная привязанность — возможно, потому, что ни до этого, ни после он не встречал та-ких, как ему казалось, смелых, ловких и одновременно справедливых и добрых людей…
Родители не посвящали мальчика в свои дела, но он был сообразительным и сразу понял, что седой ни-щий, пришедший однажды в Медведевку, пришел к его родителям и, очевидно, привез им какое-то указание, потому что они начали долго шептаться по ночам и собираться в дорогу.
