Василий Шевчук - Командир атакует первым
Даже для контрнаступления на узком участке фронта в районе Харькова гитлеровское командование было вынуждено перебросить более трех десятков новых дивизий из Западной Европы. Немцы рассчитывали окружить советские войска в районе Харькова и устроить нам "немецкий Сталинград". Однако попытка ставки Гитлера взять реванш за поражение на Волге провалилась.
За время войны мы научились за четкими короткими строками праздничных приказов видеть больше, чем сказано. Связывая положение линии фронта с населенными пунктами, упоминающимися в приказе, нетрудно предположить, что в районах Курска, Харькова, да и на других участках обстановка остается сложной. Недаром партия, правительство пламенными словами приказа Верховного Главнокомандующего вдохновляли армию и народ на суровую и тяжелую борьбу, на полную победу над гитлеровскими извергами, не скрывая, что она потребует больших жертв, огромной выдержки, железной стойкости...
Это хорошо понимал каждый советский человек. Получая новые истребители прямо на заводском аэродроме, мы видели, с каким огромным напряжением работают труженики тыла. Усталые от многочасовой, а иногда и бессменной работы, изможденные голодом лица. Не хватало места в цехе сборки (количество выпускаемых самолетов все время увеличивалось) - люди работали под открытым небом, невзирая на непогоду, забывая о себе, усиленно старались соблюсти все правила технологии. С большой тщательностью заворачивался каждый шуруп, подгонялись друг к другу куски обшивки. Инженеры, техники-эксплуатационники завода затрачивали массу времени, чтобы помочь нашему техническому составу как следует подготовить самолеты к полетам.
Полеты... Как на праздник, шли наши летчики на аэродром. Обо мне и говорить нечего. Первого мая, год назад, я провел свой последний воздушный бой, и вот сегодня, пятого мая, снова сажусь в кабину истребителя. Перед этим я выполнил несколько контрольных полетов с майором Карначом. Степан, недавно назначенный заместителем командира полка, сам предложил слетать со мной. Сделали с ним на спарке несколько кругов, потом сходили в зону, на пилотаж. Я очень старался все сделать "по пулям". Как положено, после выполнения упражнений подошел к Степану.
- Разрешите получить замечания! Степан улыбнулся, хлопнул по плечу:
- Рад за тебя, Василий. При всем желании придраться практически не к чему. Недаром тогда, в госпитале, Дмитрий Глинка рассказывал, как ты И-16 на фуражку во время посадки "притирал". Давай, Василь. Сейчас командиру полка доложу - и двигая сам.
Приятно, когда тебя хвалит такой летчик, как Степан Карнач. Но если бы он знал, сколько раз я за этот год "побывал" в воздухе. Да, начиная с Тбилиси, когда я, почувствовав, что поправляюсь, проводил тренажи в нашей маленькой комнатке, на протяжении многих месяцев не пропускал ни одного дня, чтобы мысленно не слетать. Повторял, как таблицу умножения, действия по управлению самолетом - от взлета до посадки. Ну а когда стали получать самолеты, я уж каждую свободную минуту проводил в кабине "яка".
И вот уже есть от командира добро на вылет. Волнуюсь не меньше, чем перед самым памятным полетом - первым самостоятельным. Сейчас решится все, и окончательно - быть мне или не быть летчиком-истребителем, воевать или не воевать?!
Во время контрольных полетов я точно соблюдал условия упражнения. Старался все делать плавно, четко. Даже в пилотажной зоне не допускал больших перегрузок, чтобы меньше было ошибок. Степана Карнача я знал хорошо. На земле он простит тебе многое, в воздухе - ни малейшей оплошности. А я во что бы то ни стало хотел добиться права на самостоятельный полет. Решение принято давно: как только поднимусь в небо - буду пилотировать так, чтобы испытать на прочность позвоночник да и все физические возможности. Я всегда помнил слова подполковника Кутихина: "В бою нужно пилотировать на пределе, а может быть, и выше предела прочности - и своей, и самолета".
Запущен мотор. Машина нетерпеливо дрожит: не любит тратить свои "лошадиные силы" без толку. Но как хороший хозяин проверяет перед выездом сбрую на лошади, так летчик должен убедиться в нормальной работе мотора. Взгляд на приборы - все в норме. Поднимаю руки над бортами кабины, развожу их в стороны. Это команда механику: "Убрать колодки".
Такое было уже сотни раз. Но любой летчик согласится, что каждый взлет для нас - событие. Тем более для меня - ведь сейчас обретаю потерянные в бою крылья! Старт. Поднимаю правую руку. Стартер смотрит на руководителя полетов подполковника Кутихина и с его разрешения поднимает флажок.
Плавно идет вперед сектор газа. Самолет медленно начинает двигаться вперед. Быстрей. Еще быстрей. Колеса уже не чувствуют неровности аэродрома. Неуловимое, чуть заметное движение ручки на себя. Но самолет все-таки раньше времени оторвал от земли - сказался перерыв в полетах.
Ошибку понял сразу и после отрыва придержал истребитель - скорость растет. Земля все больше становится похожей на карту. Четко выделяются темные участки пашни. Серыми пятнами лежат еще не покрытые весенней листвой перелески. Извилистая змейка речушки. Словно разбросанные детские кубики дома поселка вдоль дороги. Поймал себя на том, что увлекся красотой земли. А военный летчик, тем более истребитель, с посадки в кабину должен следить в первую очередь за воздухом. Осмотрительность - прежде всего. Старый, утвержденный кровью закон...
Высота заданная. Уточнил ориентировку. Аэродром слева. Справа чуть видна Волга. За ней в призрачной дымке безбрежные леса. Внизу небольшое село с белой церковью. Начинаю пилотаж. На вираже стараюсь достичь максимальной угловой скорости. Перегрузка растет - плавно вдавливает тело в чашу сиденья. Боли в позвоночнике не чувствую. При больших перегрузках даже у самого здорового летчика может потемнеть в глазах. Это происходит от быстрого и сильного прилива крови к голове или, наоборот, отлива ее к ногам.
Еще раз выполнил комплекс фигур. Пора на точку - бортовой хронометр показывает, что полетное время истекает.
Курс на аэродром. Самолет планирует устойчиво. И только тут я почувствовал, как устал. "Жилет" старого Вано мокрый от пота, лицо покрыто испариной. Но главное свершилось - я и мои позвонки выдержали! И пусть после полетов, вечером, я с трудом добрался до постели, упал, будучи даже не в состоянии снять корсет, но заснул я с ощущением небывалого счастья.
Несколько дней полк жил напряженными полетами. Мы восстанавливали технику пилотирования, отрабатывали групповую слетанность. Большое внимание командир полка уделял учебным воздушным боям, стрельбе. Летчики с боевым опытом учились водить группы та четырех, шести, восьми самолетов.
