Гарри Каспаров - Безлимитный поединок
Многие даже предлагали мне выразить Корчному благодарность за то, что он ускорил мое шахматное созревание и способствовал постижению тонкостей позиционной игры. Действительно, пользу от этого матча трудно переоценить.
Теперь на моем пути к матчу с Карповым оставался только Смыслов. Умудренный опытом боец, прошедший горнило многолетней борьбы с Ботвинником, он стал чемпионом мира за шесть лет до моего рождения. А спустя четверть века поразил всех, разгромив Золтана Рибли, шахматиста вдвое моложе себя.
Было нечто глубоко символическое в том, что оба дисквалифицированных советских гроссмейстера в конце концов вышли победителями полуфиналов. Пикантность предстоящему поединку придавали сами соперники, абсолютно непохожие друг на друга. Одному по ходу матча исполнилось шестьдесят три года, другому… двадцать один! Перед претендентскими матчами нередко приходилось слышать: «Куда им в таком возрасте?!» Каждый, естественно, вкладывал в эту фразу свой смысл… Межзональный турнир, четвертьфинал, полуфинал были для каждого из нас победой над временем. Возрастные рамки раздвинулись сразу в обоих направлениях!
Сила Смыслова всегда заключалась в его умении накапливать микроскопические преимущества непритязательными с виду разменами и маневрами, а уж в эндшпиле он считался непревзойденным виртуозом. Британская пресса назвала Смыслова «Неувядающим маэстро». Его шахматное долголетие к тому моменту начало приближаться к рекорду Ласкера, который продолжал выступать в соревнованиях и в возрасте шестидесяти восьми лет.
Матч игрался в Вильнюсе в марте — апреле 1984 года и закончился моей победой со счетом 8,5:4,5. Основой успеха было удачное применение защиты Тарраша. Я уже знал, что в матче настроение шахматиста зачастую зависит от игры черными: если она складывается удачно, то можешь спокойно пытаться использовать преимущество белого цвета. В целом я лучше ориентировался в сложных ситуациях, но наибольшее удовлетворение мне доставили два эндшпиля, где удалось реализовать небольшой позиционный перевес.
В тот период жизни большое влияние на меня оказала встреча с Мариной Нееловой. Наше знакомство продолжалось более двух лет, с того удивительного вечера в Москве, когда я увидел ее в роли Маши в чеховских «Трех сестрах». Марина хорошо понимала мои проблемы, понимала, в чем состоит истинная суть моей борьбы, и ее поддержка придавала мне силы. У нас было много общих друзей среди писателей и художников.
Марина необыкновенно начитанна и образованна, обладает острым умом и чувством юмора. Когда я позвонил ей из Вильнюса после победы над Смысловым и сказал, что уже «без пяти минут чемпион мира», то услышал ее ироничный голос: «Не спешат ли твои часы?»
Вполне возможно, что наш союз опирался и на ощущение нашей исключительности. Мне было интересно ее восприятие мира, а ей, надеюсь, мое. Мы понимали друг друга с полуслова. Духовная связь помогла нам перебросить мостик между короткими и редкими встречами. Паузы между ними мы заполняли продолжительными телефонными разговорами, и этого на какое-то время хватало — я успокаивался и начинал чувствовать себя увереннее. Я удивлялся и радовался тому, что нам удавалось находить точки соприкосновения в самых различных и далеких друг от друга областях.
Однако наши профессиональные занятия — большой актрисы и известного спортсмена — разводили наши орбиты все дальше и дальше…
Победы над Белявским и Корчным, а также на турнире в Никшиче принесли мне второй «Оскар». При голосовании я набрал 984 очка, Карпов — 918. К середине 1984 года мой рейтинг также превысил карповский: 2715 против 2705.
После моего матча с Корчным Карпов дал интервью, в котором сказал: «Я не хотел бы принизить достижение Каспарова, но надо признать, что Корчной — отработанный пар… король оказался голый… Даже молодой индийский шахматист (Баруа. — Г.К.) смог победить Корчного». Абсурдность такого заявления была слишком очевидна, если вспомнить, что всего за два года до этого Карпов потребовал от руководства мобилизовать для борьбы с Корчным всю мощь советской шахматной организации. Да и последующие турнирные выступления Корчного не подтвердили версии об «отработанном паре».
Говоря же о моем предстоящем матче со Смысловым, Карпов к традиционному сравнению — «соревнование между молодостью и смелостью, с одной стороны, и здравым смыслом и опытом — с другой» — добавил: «Это как вечная борьба между бушующим морем и земной твердью». Как мы знаем, бушующее море обычно не может одолеть земной тверди, иначе бы наш мир не существовал. На самом же деле Карпов был абсолютно уверен в моей победе. Когда журнал «Огонек» предложил своим читателям предсказать результат матча, то редакция обратилась и к чемпиону мира. Запечатанный Карповым конверт хранил точный прогноз — 8,5:4,5 в пользу Каспарова. Не было сомнений в исходе матча и у других наших гроссмейстеров.
Тем не менее у нас в прессе мои шансы намеренно занижались. Почему? Может быть, кто-то опасался чрезмерно воодушевить меня или, не дай бог, поднять мою популярность? Конечно, сам Карпов не питал никаких иллюзий, отчетливо сознавая, что после провала пасаденской операции матча со мной не избежать. Угроза его титулу была слишком очевидна, хотя в интервью он и заявлял, что получить право играть матч на первенство мира «это уже достижение, о котором не многие рискнут даже мечтать». Карпов — хладнокровный человек и может объективно и точно оценить опасность. Так же как и люди вокруг него, чье положение зависело от сохранения Карповым своего титула и которые хотели, чтобы он как можно дольше чувствовал в них свою опору. Недаром еще перед началом матча в Вильнюсе Смыслов сказал мне: «Молодой человек, если бы история с нашими полуфинальными матчами произошла бы не летом 1983 года, а несколько раньше, мы бы никогда не встретились в финале».
Во многих мифах и сказках герою предстоит пройти через тяжелейшие испытания, прежде чем он, наконец, встретится лицом к лицу с чудовищем невероятной мощи и силы. Но человек, преодолевший все препятствия, уже не тот наивный простак, который когда-то ринулся в пучину неизведанного, не подозревая о грозящих опасностях. Сражения закалили его волю, а победы вложили в сердце чудодейственную силу, позволяющую выстоять в последнем смертном бою. Так и в любимом мною «Властелине колец» Толкьена, где Саурон вначале посылает черных всадников, так и в сказке о Кащее Бессмертном… Но ведь тут явная логическая неувязка. Меня еще в детстве мучила мысль: что было бы, соблаговоли Кащей выйти к незваному гостю в начале пути, когда тот еще слаб и неопытен? Исход поединка предсказать нетрудно. Почему же он ждет и дает врагу время окрепнуть? Мне кажется, сейчас я знаю ответ: просто в девяносто девяти случаях из ста Кащею вполне достаточно послать своих подручных. И только один из сотни имеет шанс добраться до него! А вообще, в сказках неотвратимость судьбы и возмездия проявляется гораздо полнее, чем в жизни.
