Виталий Дмитриевский - Шаляпин в Петербурге-Петрограде
в массах опасное недовольство. И власти сделали вид, что не придают значения
случившемуся.
События 1905 года разные круги петербургской музыкальной
общественности восприняли по-разному. Русское музыкальное общество, вице-
президентом которого был великий князь К. К. Романов, осудило Римского-
Корсакова. У большинства же музыкантов деятельность композитора находила
поддержку и одобрение. Многие из них, в том числе и Шаляпин,
демонстративно отказались участвовать в концертах общества, протестуя проыщ
его реакционной политики.
В те годы стали играть еще большую общественную роль петербургские
концерты А. И. Зилоти. Оркестр под его управлением исполнял произведения
Римского-Корсакова и Глазунова — тех композиторов, которые находились в
оппозиции к властям. В начале ноября 1905 года в концерте в Дворянском
собрании прозвучали «Дубинушка» — симфоническое произведение Римского-
Корсакова по мотивам бурлацкой песни, и «Эй, ухнем» Глазунова. Оба
композитора, как и Шаляпин, черпали материал для вдохновения в том же
источнике — русской народной песне. Концерт проходил при свечах «из-за
бастующего электричества», как писала «Русская музыкальная газета».
В декабре 1905 года Римский-Корсаков и Глазунов пригласили Шаляпина
участвовать еще в одном концерте в Дворянском собрании. Шаляпин на бис пел
«Дубинушку», и зал восторженно приветствовал исполнителя.
Активное участие Шаляпина в общественной жизни, его искренний интерес
к политическим событиям не дают, однако, оснований полагать, что он был
убежденным революционером. Его поступки часто были стихийны,
импульсивны, хотя побуждения глубоко искренни. Известно, что именно после
1905 года Шаляпин в разговоре с Горьким спросил совета писателя, не следует
ли ему вступить в социал-демократическую партию. Горький тогда твердо
возразил ему: «Ты для этого не годен. И я тебя прошу, запомни один раз
навсегда: ни в какие партии не вступай, а будь артистом, как ты есть. Этого с
тебя вполне довольно».
Исследователь жизни и творчества Шаляпина М. О. Янковский справедливо
считал, что тесные дружеские отношения с Горьким явились основной
причиной того гражданского пробуждения, которое характерно для Шаляпина в
пору первой русской революции. «Начиная с 1901 года, — писал Янковский в
вышедшей в 1972 году монографии об артисте, — Шаляпин, по сути, впервые
задумывается о вопросах, которые давно уже волновали передовые слои
русского общества. Несомненно, встречи в Нижнем Новгороде, где Горький
отбывал свою ссылку, общение там с другими лицами, находившимися в том же
подследственном положении, участие в концертах в пользу Народного дома,
бесчисленные ночные беседы с Алексеем Максимовичем — все это
содействовало известной активизации интереса к тому, что происходило в
стране. Итоги Русско-японской войны и события 9 января 1905 года явились
мощными толчками к тому, чтобы певец призадумался о происходящем в
России».
Именно тогда у Шаляпина возникла мысль создать могучий образ богатыря
Разина. Он не раз уговаривал Горького написать либретто оперы, а Глазунова —
музыку.
Летом 1905 года Горький, все еще находившийся в связи с январскими
событиями под следствием, жил в дачном поселке Куоккала, в 40 километрах от
Петербурга по Выборгской дороге. Рядом с Горьким в ту пору — его верный
друг и спутник Мария Федоровна Андреева, покинувшая Художественный театр
для того, чтобы целиком посвятить себя революционной борьбе.
Двухэтажный деревянный домик с мезонином под названием «Линтула»
(что в переводе с финского значит «Птичья») был снят Горьким и Андреевой у
дачной владелицы Эрстрем. Окна выходили на Финский залив, Горький подолгу
любовался прекрасным видом из окна своей комнаты.
В «Линтуле» нередко собирались В. Г. Короленко, В. В. Вересаев, Л. Н.
Андреев, А. И. Куприн, И. Э. Грабарь, М. В. Добужинский, В. А. Серов. Бывал
здесь и Шаляпин. Летом 1905 года Серов писал портрет Горького. В том же году
художник создал знаменитый портрет Шаляпина мелом и углем.
Летом 1605 года Горький и Андреева — частые гости в усадьбе Репина
«Пенаты». Навещал художника и Шаляпин. Гости подолгу разговаривали в
большом светлом кабинете художника.
3 февраля 1906 года в Петербурге наконец был открыт памятник М. И.
Глинке. Монумент создавался на деньги, собранные петербуржцами. Открытие
было приурочено к сорок девятой годовщине со дня смерти композитора. А
вечером на сцене Мариинского театра вновь шла опера «Руслан и Людмила» с
участием Шаляпина.
Стасов ликовал, это был для него большой личный праздник — ведь он всю
жизнь пропагандировал творчество Глинки. За несколько дней до памятного дня
он писал Глазунову, обращаясь к нему с просьбой помочь И. Е. Репину, который
желал принять участие в торжествах, побывать на спектакле и на церемонии
открытия памятника: «Мне смертельно хотелось бы, да и самому Репину тоже,
чтобы ему быть 3 февраля и на открытии у нас «Америки» (так Стасов называл
новый памятник. — Авт. ) на площади Мариинской (имелась в виду Театральная
площадь. — Авт. ), а также на шаляпинском Фарлафе внутри оперного дома — в
тот же вечер. Ведь Репин порядком повозился с обоими этими ребятами: с
Михаилом из Смоленска (имеется в виду Глинка. — Авт. ) и с Федором из
Казани (Шаляпиным. — Авт. ). Обоих писал и рисовал он. Да еще и будет,
наверное. Значит, как бы ему хотелось повидать обоих, одного на площади с
венками, другого на театральном паркете, где он прячется „во рву”».
Готовя партию Фарлафа, Шаляпин часто советовался со Стасовым.
— Эх, Владимир Васильевич, — говорил Шаляпин, — если бы я слышал в
жизни столько, сколько вы!
— А на что вам? — лукаво отвечал Стасов.
— Да вот знаешь, за кого уцепиться, когда делаешь новую роль. Пример —
Фарлаф! Вы вот Осипа Афанасьевича Петрова слышали?
