Игорь Синицин - Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя
Разумеется, за два десятилетия после этого инцидента и кабинет Берии, и его комната отдыха изменились, но, видимо, не случайно я ощущал тяжелую энергетику этих помещений. Зала коллегии я еще не видел, но мой кабинет был обставлен достаточно по-спартански.
Слева в углу стоял огромный старинный двустворчатый сейф, в человеческий рост и метра два в ширину. Он остался еще с купеческих времен страхового общества «Россия» и пережил многих владельцев из ЧК — ГПУ — ОГПУ — НКВД — МГБ— КГБ, тоже занимавшихся специфическим страхованием — советской Системы. Только «страховки» они выплачивали не десятками и сотнями тысяч царских рублей, а миллионами человеческих жизней.
В центре комнаты, ближе к левой стене, находился большой полированный, светлого дерева письменный стол с перпендикулярно приставленным к нему почти таким же столом — для совещаний, и десяток массивных стульев. У письменного стола — мягкий, на пружинящей подвеске и колесиках, удобный рабочий стул. Между окнами блестел экран телевизора «Рубин».
По левой стороне рабочего стола, ближе к окну, виднелся приставной стол, весь уставленный телефонными аппаратами. Калгин принялся мне объяснять назначение каждого из них.
— Вот этот высокий аппарат цвета слоновой кости, с золотым гербом СССР вместо диска — кремлевская АТС, в просторечии — «кремлевка», — говорил Женя. — А это — справочник к нему, в котором по алфавиту перечислены все лица, у которых установлен такой же аппарат, и они имеют право связываться по нему хоть с самим Брежневым!..
И Калгин передал мне что-то вроде записной книжки темно-вишневого цвета, внутри которой на пружинках, чтобы можно было быстро заменять листы с новыми фамилиями, было меньше сотни страниц. Затем он продолжил свою лекцию о связи и показал на другой такой же слоновой кости, с гербом, но стандартного образца телефонный аппарат.
— Это — ВЧ-связь, или «вертушка», — сказал он. — По нему можно связаться с любой точкой СССР, где есть такой же аппарат, и со столицами социалистических стран, а также городами в них, где есть советские генеральные консульства или расположены штабы советских зарубежных групп войск… Однако не прямо, а сделав заказ у телефонисток. Но самый главный для вас — вот этот, серого цвета, с красной крышкой вместо наборного диска, — говорил Женя. — Это — прямой аппарат к телефонному пульту Юрия Владимировича. Если поднимаете трубку, то в кабинете председателя раздается звонок и мигает лампочка рядом с вашим именем. Минуя секретарей, председатель сам снимает его трубку. Если этот ваш телефон зазвонил, то бросайте все разговоры и бумаги — вас напрямую вызывает шеф… Остальные аппараты, — показал Калгин на целый ряд разноцветных телефонов, — это аппарат оперативной связи КГБ со всеми территориальными органами и погранвойсками, внутренний четырехзначный коммутатор и два городских телефона — один с известным всем началом номера с цифр 224… а другой — обычный городской. По «кремлевке», оперсвязи и ВЧ можно говорить вполне в открытую, они защищены от подслушивания, а по остальным телефонам необходимо соблюдать конспирацию, поскольку от подслушивания они не защищены…
Я тогда поверил Калгину на слово относительно невозможности прослушивания «кремлевки», ВЧ и оперсвязи, хотя, как выяснилось значительно позже, зря. Подчиненный самому председателю, в КГБ существовал тогда так называемый 12-й отдел. Этот отдел возглавлял Юрий Сергеевич Плеханов, одно из самых доверенных лиц Андропова. Когда Юрий Владимирович работал секретарем ЦК, Плеханов был у него секретарем, то есть самым осведомленным из помощников. Теперь Юрий Сергеевич возглавлял отдел, занимавшийся подслушиванием не только обычных, подозреваемых в уголовщине абонентов, санкцию по которым давала Генеральная прокуратура. Тогда можно было предположить, а в 1991 году, после путча ГКЧП, окончательно стало ясно, что внутри 12-го отдела существовало специальное подразделение, которое подслушивало и «кремлевки», и ВЧ, причем самых высоких персон, включая членов политбюро, секретарей ЦК, членов ЦК, министров и прочих кремлевских вельмож. Я не удивился бы, если оказалось, что подслушивали и Брежнева… А уж его семью — вне всякого сомнения. Как писала в 1991 году, после краха путча ГКЧП, московская свободная пресса, 12-й отдел в это время возглавлял генерал Евгений Иванович Калгин.
Что касается советских высокопоставленных объектов подслушивания, то никто из них никогда и не сомневался, что все телефонные контакты номенклатуры тщательно фиксировались. А затем они изучались не только на предмет содержания в них «умысла» против Первого, но и того, кто с кем «дружит» и кучкуется и не опасно ли это станет в будущем.
Чтение детективных романов замечательных западных писателей Фредерика Форсайта, Тома Клэнси, Джона Ле Карре и других, которые сами служили в эффективных разведках мира, привело меня к уверенности, что не только советские спецслужбы занимались грязным делом подслушивания. Распространено было это по всему земному шару. Например, в скандалах после гибели принцессы Дианы открылось, что британские спецслужбы прослушивают Букингемский дворец и членов королевской семьи. Очень часто самые тесные союзники или сателлиты нагло подслушивали друг друга. С такой практикой я сам столкнулся в конце 80-х годов в ГДР, будучи там заведующим бюро АПН. По делам мне часто приходилось звонить в советский Дом советской науки и культуры, расположенный в самом центре Восточного Берлина, на Фридрихштрассе. И всегда было удивительно, что после набора номера абонента в этом советском учреждении раздавались сначала обычные гудки вызова, но буквально за две секунды до того, как человек на другом конце провода подходил к телефонному аппарату и снимал трубку, раздавался короткий специфический сигнал. Однажды я спросил в шутку директора Дома дружбы космонавта Валерия Быковского, не записывают ли они все входящие звонки.
— Не мы, но записывают! — совершенно серьезно ответил он. — В том числе и наши внутренние телефонные и иные разговоры!..
— И кто же такой храбрый? — поинтересовался я.
— Недавно один из наших сотрудников как-то случайно попал из подвала нашего дома в коридоры под соседним, немецким жилым корпусом… — рассказал мне Валерий. — Он открыл там какую-то красную подвальную дверь, за которой оказался огромный зал телефонной прослушки. За длинными рядами столов сидело множество молодых и пожилых женщин в наушниках, а перед каждой из них в несколько этажей громоздились катушечные магнитофоны. Кстати, наши дорогие союзники — немцы слушали оттуда наверняка здания советского посольства и торгпредства, жилые дома для советских дипломатов и персонала советских учреждений, расположенные буквально в трехстах метрах от Дома советской науки и культуры. Штази очень хотела знать, о чем говорят дипломаты и другие советские функционеры со своими абонентами…
