Иулиания - Он хотел жить и умереть странником. Воспоминания об иеросхимонахе Алексии
Вспоминал подвиг батюшки и думал, как мы далеки от того пути, который проходил этот великий подвижник. И эта память до сегодняшнего дня помогает преодолеть многие трудности борения на молитве. А такие трудности возникают у каждого человека. У кого нет преодоления, у того и трудностей нет. Мир приносит вред, и очень серьезный. Особенно в миру очень трудно сохранить духовное равновесие: чтобы не шатало, не подогревались страсти. Они же в тайне, внутри, а потом, когда начинают проявляться, то человек даже не может осознать, что он подвергся такому нападению внутренних страстей. И если нет опытного духовника, то он может этого и не заметить. Мы у пустынников молитве, смирению обучались.
Мне вспомнился один замечательный подвижник с Валаама, схимник Иоанн, ныне почивший. Свой духовный путь он начинал у меня, когда я служил в селе Касторное, в Запорожье. Разумный, хороший был человек, но упертый. Когда ко мне пришел, спрашивает благословления у меня пожить. В это время я выкорчевывал большие кленовые пни. Остался один пень, не-выкорчеванный. Я говорю ему «Если этот пень выкорчуешь, останешься, а не выкорчуешь – не останешься. Тебе два дня и один пень». А он взялся и выкорчевал его. Пень был здоровенный, с тонну весил, трактором его вытаскивали, не вытащили. Вот такой был Иван. Если он за что брался, то обязательно доводил дело до конца. Мы его так и звали – упертый. Этот Иван что устроил? Проводил меня пару раз на Кавказ, запомнил этот путь и самостоятельно туда ушел. Пришел к отцам и говорит, что я его благословил. Батюшки ему поверили и приняли, раз он от меня. Дали место, где ему жить, и все, что ему было необходимо. А когда я рассказал старцу, что я его не благословлял в горы, тогда все и выяснилось, и батюшка ответил, что всегда чувствовал, что он здесь по самоволию. Это очень важный момент, потому что если ты по своей воле – это безблагодатно, чтобы ты там ни делал.
Один раз мы с батюшкой стояли в горах у обрыва, было лунное сияние… Мы застыли в умилении от такой красоты, мир в горах и тишина, над нами такие могучие деревья… Вот в таких местах подвизались великие старцы и несли свои подвиги.
…Как-то мы спустились с горы. Батюшка вышел с нами из пустыни, откуда много лет не выбирался. Он согласился проводить нас к матушке Олимпиаде, у которой останавливались пустынники. Остановились мы у нее на денек, решили прогуляться, пошли к морю. Это был дикий пляж, безлюдный. Как он обрадовался, когда увидел море: «Надо же, Господь дал мне увидеть простор!» Ведь он все время в горах был, а там, куда ни посмотришь, везде вершины гор и видны только горы, горы и горы. И вдруг он увидел морские дали, простирающиеся до горизонта. Я помню, он испытал такое чувство умиления и радости! Только его чистая душа могла так радоваться.
…Я как-то поинтересовался, как ему удается сохранять после причастия в своем сердце Божию благодать. Батюшка отвечал: «Если бы мы умели получить ее, было бы что сохранять. Это нужно уметь, этому учиться надо». Основные наши беседы, конечно, касались внутреннего делания, потому что он много знал и имел огромный опыт. Многие, не имея духовного опыта, ищут каких-то состояний и утешений, а на самом деле этим ни в коем случае не нужно увлекаться, а надо уметь удерживать себя в смиренномудрии, стараться понять, что состояние, свободное от страстей, – это всегда подвижнический путь. Это великий труд. Тот же человек, который расслабляется и думает, что он свободен от страстей, как раз в них и пребывает, в блажь впадает. А тот, кто крепится, борется со своими страстями, удерживает себя, видит свои слабости, становится истинным православным христианином.
Иисусова молитва
Рассказ игумена Сергия о батюшке Алексии
* * *Господь сподобил меня познакомиться с батюшкой Алексием, когда он по благословению владыки Никона переехал на постоянное жительство в село Юрьево, которое находится от нашего скита в шести километрах. И поэтому, когда в первое время необходима была какая-то помощь, я и наши монахи приезжали к нему, чтобы поучаствовать в благоустройстве территории. А в короткие перерывы между работой мы беседовали.
Что можно сказать о старце? В свое время я ездил ко многим русским старцам. Жил некоторое время на Афоне. Первое и главное впечатление от общения – это его глубокий внутренний мир. Мир, который человеком приобретается, созидается за многие и многие годы упорного труда и духовного подвижничества. Такие старцы есть на нашей земле, но их очень мало.
Вот Господь сподобил и нас беседовать с ним, слышать его рассказы о жизни на Кавказе, о жизни в пустыне. Конечно же, для монахов это великое утешение. Монахи ищут настоящих подвижников, практиков Иисусовой молитвы, которые за долгие годы внутреннего усердного подвига стяжали Иису-сову молитву, стяжали Господа в своем сердце. Как говорил преподобный Серафим Саровский: «Стяжи Дух мирен и вокруг тебя спасутся тысячи». Примером приобретения такого духа и был перед нами отец Алексий, наверное, один из последних старцев, живших на русской земле.
Очень много духовного и полезного мною и монахами, живущими в нашем скиту, названном в честь святого Исаака Сирина, было услышано в беседах со старцем Алексием. Общение с ним оказало очень благоприятное влияние на насельников нашего скита, которые также стремятся к приобретению Иисусовой молитвы. Есть кавказцы, которые знали его, когда он жил в горах отшельником. Он, как я слышал, был один из тех немногих людей, которые имеют дар долгого уединенного отшельничества. Не у всех кавказских пустынников была такая усидчивость. Он мне сам говорил, что в семидесятые годы были периоды, когда он больше трех лет не видел человеческого лица. Это, конечно, дар Божий, когда человек все свои желания с напряжением, внутренней волей направляет на беседу с Богом, направляет на поиск, на встречу с Господом, это такое подлинное, настоящее монашеское делание.
Благодарим Бога, что Он послал нам такого великого старца. Много добрых слов мы от него услышали. Самая отличительная его черта – это великодушие и некое постоянство во внутреннем устроении. Он никогда не говорил громко, никогда не говорил раздражительно, у него всегда был мягкий, добрый голос, даже во время его тяжелой болезни. Я слышал, и лечащие его врачи удивлялись, что тело было буквально изъедено болезнью. По всем медицинским показаниям он должен был умереть, но внутренний дух, закаленный многолетними бдениями и молитвой, до нужного времени не давал умереть этой тленной плоти.
Этот великий духовный старец Промыслом Божьим оказался рядом с нашей обителью и общался с нами очень близко более двух лет. По просьбе батюшки и по благословению владыки, наш иеромонах Антоний служил последнюю Пасхальную литургию в его доме.
