Иулиания - Он хотел жить и умереть странником. Воспоминания об иеросхимонахе Алексии
Конечно, беседы с батюшкой тогда были для меня преждевременными. Рано для меня было это слышать, потому что он говорил о созерцательной молитве.
Прошло много лет. И сейчас я понимаю, насколько важны были для меня слова опытного старца. Конечно, я не знаю, насколько вообще можно говорить о таком. Меня интересовало не просто, как молиться, а как молитву творить сердцем. Батюшка мне рассказывал и об этом. И я уже знал после совета опытнейшего подвижника, как поступить в той или иной ситуации во время молитвы, чтобы не попасть в ловушку неправильного делания. Таких людей особой духовной закалки уже немного осталось.
Батюшка много внимания уделял тому, как свое сознание держать в смирении. Это очень не просто. Нужно знать, чем ответить во время молитвенного делания на разные состояния и помыслы. Отец Мардарий мне дал самые сокровенные советы на борьбу с моими различными помыслами. Конечно же, этот разговор и эти ночи я не забуду никогда. Также меня интересовало, где грань между суждением и осуждением. И батюшка мне предложил почитать на эту тему Св. Иоанна Златоуста. Я потом нашел и прочитал. С того момента у меня не было желания вмешиваться в действия других людей.
У одного из старцев я спросил:
– Как научиться не осуждать? Он ответил:
– На себя бы хватило времени, а что осуждать действия других…
А у кого времени не хватает на себя? У того, кто живет с Богом, исполняет Его заповеди и работает над собой? Человек, когда идет по дороге, оценивает сам, где он идет, а не смотрит на себя глазами другого человека. Надо свой путь видеть и понимать!
Вспомнил батюшка об одном пустыннике, который всем про свою смерть говорил:
– Батюшка, помолись, я завтра должен умереть. Я всю свою жизнь прожил беспечно, и вот наступил момент идти к Богу на Суд, а я не готов.
Мне так жалко его стало, я начал за него молиться. А отец Василий позже разъяснил: «Это Михаил, он каждый день живет, как последний, у него такой подвиг. К каждому подходит и говорит, что завтра умрет».
С ним жил отец Дорофей, с которым случилась трагедия: с моста на Келасури упал и разбился. Хотя отец Мардарий предупреждал его, что не надо туда ходить. Но отец Дорофей не послушался и пошел. И вот плод непослушания… Через Келасури был протянут висячий высокий мостик, который раскачивался. На уровне пояса был натянут канат-перильце, чтобы можно было держаться. В тот день был сильный туман и изморозь. Отец Дорофей шел по этому мостику, поскользнулся и упал в реку. Его нашли через два дня и похоронили около кладбищенского храма в Сухуми.
…Как-то мы с р. Б. Виктором приехали в горы и пошли в кельи к матушкам-пустынницам. Нас почему-то не встретили, что-то еще им помешало. Отнесли вещи в похоронку (тайник), в четырех километрах от пасеки. Груз был тяжелый, килограммов семьсот-восемьсот, а нас было трое. С нами был еще р. Б. Симеон. Мы с Виктором решили прогуляться, поискать кельи матушек, думая, что сразу их найдем. Хотя меня Василий предупреждал, что их найти невозможно. Рядом будешь проходить – и не увидишь. Они умели прятать свое жилье от всяких непрошенных гостей. Смотрим, тропиночка. Идем по ней, думаем – матушки проложили, а рядом еще одна тропинка. По одной из них пошли и вышли… к самой берлоге. В том месте обрыв крутой, а прямо у его подножия – хорошее, почти с метр, берложище. Смотрим – косточки всякие валяются, пух, мех, в общем, тогда мы поняли, чье это жилище, и давай удирать оттуда.
Интересные истории в горах происходили. У матушки Магдалины под порогом жила змея, и они друг друга не трогали. Матушка ее кормила, поила молоком, а змея за это ее не кусала, они друг друга жалели.
Много опасностей подстерегало монахов в их пустыннической жизни. Но они как-то приспосабливались: строили кельи под пихтами, чтобы дым зимой, по которому их можно было выследить, в пихте застревал и рассеивался. Под простым же деревом строить нельзя было, потому что зимой на них не было листвы, и дым был бы виден. Пихта все же прикрывала. А надо было прятаться. Я видел, как за монахами шла охота, как их преследовали. Последний раз, когда мы убегали, то смогли уйти от преследователей только по молитвам батюшки. Отец Мардарий переживал и молился за нас, потому что понимал, что будет опасность, что нас могут арестовать. Так вот, представьте, закрытый шлагбаум. Мы подъезжаем, сидит пьяный милиционер на стуле, спит. Шлагбаум как раз под высоту нашей машины, мы остановились, машину заглушили. А такая тишина в горах была, что я подумал, если сейчас заведем машину, его разбудим. Мы поставили машину на нейтральную передачу и начали толкать ее вперед. Автомобиль прошел под шлагбаумом, подняв цепь насколько она позволила. Мы разогнали машину и поехали. Смотрим, милиционер вскочил, заметался… Так и уехали.
Советские власти вели строгий контроль и наблюдали за священнослужителями и за монахами. Нас предупредили, что на каждом посту будут строго проверять и спрашивать, кто, зачем и куда едет. Но когда везли продукты пустынникам, проезжали незамеченными: то мы за машиной какой-нибудь пристроимся, то милиционеры как будто случайно отворачиваются, то какое-либо другое чудо происходило. Проезжали свободно, потому что за нас молились такие старцы, как отец Мардарий, отец Серафим (Романцев), отец Серафим (Марчук), отец Андроник (Лукаш), владыка
Зиновий, у которого я окормлялся, ныне прославленные глинские святые и другие пустынножители.
Везли мы тогда полную машину продуктов для пустынников, а по инструкции в то время нельзя было больше 5 килограммов провозить. Когда из-под того шлагбаума выехали, нас около Сухуми все же остановили и давай обыскивать. А мы уже все выгрузили. Машина была пустая, и все были спокойны. На посту номер нашей машины был записан, и поэтому нас остановили:
– Вы нас задерживаете? Ну, задерживайте!
– Что вы везете?
– Ничего не везем.
– Да у нас написано, что везете.
– Да ничего нет, посмотрите сами!
Постовой посмотрел, а машина пустая. Вот так по молитвам пустынников в трудных ситуациях нас миловал Господь.
Продукты старались доставить до наступления зимы. Зимой, когда выпадал снег и все тропы заметало, в пустыню дойти уже никто не мог. Меня особенно интересовало время, когда пустынножители оставались там совсем одни. В каком состоянии находится человек, который уединился, и у него нет никакой связи с миром, никаких мирских обязанностей и отвлечений? Он может распоряжаться своим временем как хочет: может молиться, изучать Священное Писание, труды святых отцов. А книги у них всегда были. Отец Мардарий был очень просвещенным человеком, у него в келье было с полсотни книг. А еще тайники с книгами были устроены в разных дуплах для того, чтобы, если кто-нибудь найдет какой тайник, все не забрали. Особенно тщательно хранили в потаенных местах Евхаристические Приборы.
