Тим Бёртон - Тим Бёртон: Интервью: Беседы с Марком Солсбери
Премьера «Бэтмена» в США состоялась 21 июня 1989 года. Он стал первым фильмом, собравшим более 100 миллионов долларов за первые десять дней проката. В итоге он оказался не только самой кассовой картиной 1989 года, давшей в сумме больше 500 миллионов долларов от проката по всему миру, но и самым успешным фильмом за всю историю «Уорнер бразерс». Кроме этого, «Бэтмен» стал явлением культуры и мультимедийным феноменом, объектом беспрецедентной шумихи. До выхода на экраны «Парка юрского периода» в 1993 году он оставался образцовым блокбастером, эталоном для всех подобных фильмов.
Интересно, что все думали, будто шумиху создавала киностудия, на самом же деле создать ее невозможно, это — явление, живущее собственной жизнью. Самым неприятным для меня моментом стало то, что я работаю над фильмом, вокруг которого поднялась такая ужасная шумиха. Я принадлежу к тому типу людей (и таких, думаю, немало), которые чем больше о чем-то слышат, тем большую неприязнь это у них вызывает. И мне было крайне странно работать над картиной, про которую на месте обычного человека из толпы я сказал бы: «Хватит говорить об этом гребаном дерьме. Я столько о нем уже слышал, что меня просто тошнит. И у меня нет никакого желания идти смотреть это». Я был вне себя, но поделать ничего не мог. Отрицательная реакция на подобную шумиху неизбежна. Больше всего меня заботило, чтобы фильм судили исходя из присущих ему качеств, а не как некий раскрученный продукт. Но это уже не в твоей власти. В Англии мне помогало, при всем внимании прессы, то, что я не в своей стране, поэтому я мог сосредоточиться на процессе съемок и не слишком задумываться об остальном.
«Бэтмен» принес «Оскара» художнику-постановщику Энтону Фёрсту, однако фильм критиковали за то, что местами он «слишком мрачен». Многие критики почувствовали также, что Джокер интересует Бёртона больше, чем главный герой картины.
Это неправда, но с персонажами неизменно возникают подобные проблемы. Сходным же образом критиковались Адам и Барбара Мейтленд за то, что они якобы скучны, с чем тоже никак нельзя согласиться. Образам Бэтмена и Джокера присуще одно важное отличие: Джокер — экстраверт, а Бэтмен — интроверт. В таких случаях, как ни пытайся, не сумеешь уравнять их энергетику, вывести некий баланс, поскольку имеешь дело с персонажем, который всегда стремится остаться в тени. Если бы эти двое стояли на улице, Бэтмен все время старался бы спрятаться, Джокер же лез бы из кожи вон, чтобы привлечь к себе внимание. Конечно же, Бэтмен интересовал меня ничуть не меньше, просто этот герой — такой, какой он есть, и Джокер — такой, какой есть. Так или иначе, но я дал этим тенденциям проявиться до конца. Некоторые зрители это поняли, но многие, очевидно, подумали, что суть фильма в Джокере, однако немало было и таких, кто запал скорее на Майкла в роли Бэтмена. Актер сумел передать какую-то едва уловимую грусть своего героя, словно тот размышляет: «Только взгляните на этого парня. Ему приходится сражаться, прыгать, как клоун, а я остаюсь в тени». Бэтмен как бы наполнен этим скрытым, затаенным чувством, и оно очень ему подходит.
Довольно забавная вещь — баланс тьмы и света, я еще больше запутался в этом. Со вторым фильмом о Бэтмене было совсем странно: мне приходилось устраивать грандиозные пирушки для прессы, где ты видишь тьму-тьмущую людей: каждые шесть минут — новое лицо, и все становится похожим на шутку. Это было как на «Скрытой камере»[56]. Один гость подходил ко мне и говорил: «В этой картине гораздо больше света, чем в предыдущей», а следующий, напротив, утверждал, что последний фильм намного темнее. Совершенно шизоидное ощущение, я же никогда не думал о таких материях, как тьма и свет. Мне всегда казалось, что их даже разделить нельзя, настолько тесно они переплетены. Думал так в детстве и до сих пор продолжаю. Порой наблюдаю нечто, вовсе не считающееся странным, и нахожу это чрезвычайно подрывным, пугающим и мрачным. А иногда зрители посмотрят снятую мной картину и говорят: «Настоящая чернуха», — а мне так вовсе не кажется. Все это напоминает концовку «Винсента», когда говорили — хорошо бы, мол, чтоб Винсент остался в живых, встал бы и пошел, взяв папу за руку. А мне это казалось куда мрачнее моего варианта финала, который более красив и соответствует умонастроению героя, — собственно, весь фильм об этом. Речь идет о человеческом духе, и прибегать здесь к буквализму — значит делать концовку фильма, по существу, более мрачной. Вот почему ощущения темного и светлого полностью открыты для интерпретаций.
Во время съемок «Бэтмена» Бёртон встретил Лену Гизеке, немецкую художницу, на которой и женился в феврале 1989 года, когда завершал монтаж фильма в Англии.
«Эдвард Руки-ножницы»
После грандиозного успеха «Бэтмена» Бёртон считался самым перспективным молодым режиссером Голливуда. «Уорнер бразерс» хотели, чтобы Бёртон снимал продолжение «Бэтмена», но вместо этого он решил взяться за «Эдварда Руки-ножницы» — фильм, замысел которого долго вынашивал: с самого детства Бёртон всячески обыгрывал образ человека с ножницами вместо рук. Хотя режиссер снял три предыдущих своих фильма на «Уорнер бразерс», он понял, что они не восприимчивы к идее его новой картины, и стал искать другую киностудию, которая дала бы ему свободу делать фильм таким, каким он хотел его видеть, и вскоре нашел ее. То была студия «XX век Фокс», в то время возглавляемая бывшим режиссером Джо Ротом.
«Уорнеры» просто не поняли идею фильма, впрочем, это было и к лучшему. Я знал, что они не хотят снимать его, а я стараюсь работать с людьми, которым нравится делать то же, что делаю я. Даже сейчас всякий раз пытаюсь оценить: хотят ли люди участвовать в съемках только из-за того, что режиссер — я, или им по-настоящему нравится эта работа. Мне очень помогает, если они как-то реагируют на предложенный материал, — ведь снимать фильм чрезвычайно трудно. Так что я только выиграл от отказа «Уорнеров». Голливуд — странное место: он очень консервативен, что просто удивительно для сообщества, где можно встретить великое множество фриков и аутсайдеров.
Хоть я и прошел всю студийную систему с самого низа, сам я этого не чувствую, как, впрочем, и те, кто тут работает, — иногда они как-то озабоченно смотрят на меня, словно спрашивая, что это он там собирается делать. Но в этом скрыты и немалые возможности: здорово, когда работаешь внутри некой системы и находишь способы в чем-то подчинить ее себе. Здесь есть какое-то извращенное очарование.
Джонни Депп в роли Эдварда Руки-ножницы
