Евгений Фирсов - Т. Г. Масарик в России и борьба за независимость чехов и словаков
России, а усматривает в нем вопрос славянский и международный. Дюрих же решает его как вопрос внутренний. Более того, половина членов Совета будет назначаться, и любого из них правительство (России. – Е.Ф.) имеет право устранить…»[150]
Важность момента вынудила Павлу в тот же день спешно направить Папоушеку второе письмо, в котором он продолжал развивать свои взгляды относительно перипетий подготовки Совета Дюриха. Последний задумывался как сугубо альтернативный западному центру во главе с Масариком, чтобы не допустить подчинения Западу колоний в России, а также предотвратить их наметившийся отход от русофильской ориентации. В задачи «петроградцев», как следует из этих писем, входило намерение оперативно повлиять на военнопленных – склонить их на свою сторону и заручиться их поддержкой (о чем свидетельствуют и другие документы из архива Папоушека). Павлу писал: «Разве это не комедия, добиваться направления в Совет Дюриха нескольких статистов из рядов оппозиции? К чему эта жертва, которая бы нам предоставила ряд преимуществ, но народу лишь бы навредила. Дюрих проявлял себя до сих пор как человек без воли. И ему мы должны дать карт-бланш? Мне пишет “пастырь” (Штефаник. – Е.Ф.). Идти против “юноши” (Дюриха. – Е.Ф.). Или – или. Если произойдет разрыв, то нужно стараться, насколько это возможно, обойтись без лишнего шума. Этот Совет создается на основе предписания свыше, и с общественностью он ничего общего не имеет. В таком случае пусть скажут прямо, что им нужно особое присутствие. Маскироваться общественным мнением чехов, которые добиваются независимости! Да с помощью такой неудачной фигуры, как депутат Дюрих»[151].
Заметный перелом в борьбе за ориентацию колоний чехов и словаков (по сути дела о направлении Масарик или Дюрих) наступил к Новому году, о чем говорит письмо от 3 января 1917 г. Павлу начинал его на оптимистичной ноте: «Мы можем с большими надеждами встречать Новый год, раз союзники в лице Вильсона преподнесли такой новогодний подарок. Впервые спустя 300 лет чешский и чешско-словацкий вопрос становится вопросом международным! Способны мы это оценить?» И переходил далее к главной проблеме, волновавшей его и промасариковское течение в целом, – каким образом отстранить от дел Дюриха: «Я не спал ночами, ломал голову, что придумать с Дюрихом. Свинство зашло слишком далеко. И наконец под Новый год мы начали прямое наступление»[152]. В том же письме большое место было уделено отношению различных течений в движении чехов и словаков к Совету Дюриха: «Нам удалось пока помешать созданию Совета; по мнению наших русских друзей, это было бы позором для чешского дела. Но мы натолкнулись на сопротивление “Будинского” (зашифрованное имя референта МИД по чешским делам М. Приклонского. – Е.Ф.)».
В письме от 6 января 1917 г. Павлу писал об успехе оппозиции: ей удалось добиться аудиенции у заместителя министра иностранных дел. «Три дня назад от нашего имени депутация Чермак-Клецанда была у зам. министра иностранных дел Половцева, чтобы доложить ему о ситуации, чтобы не думали, что это что-то вроде иностранной интриги. Но что из этого получится, нельзя предполагать»[153]. Из того же письма следовало, что над масариковской оппозицией в Петрограде нависла угроза расправы: «Обстановка немного прояснилась. Однако завтра это может закончиться нашей высылкой на восток. Будинский (Приклонский. – Е.Ф.) добивается того, чтобы лишить меня возможности издавать газету в Петрограде. Зам. министра Нератов вчера заявил нам, что в политическом отношении он будет иметь дело только с Национальным советом Масарика и его замом и что здешний совет будет заниматься лишь гражданскими делами… Но обстановка меняется каждый день. Или мы выиграем, или же с нами что-то случится, но отступать нельзя.»[154]
Видимо, именно нависшая угроза расправы побудила Павлу принять дополнительные меры предосторожности и перейти на новую систему шифровки. Она была сообщена Папоушеку в письме от 11 января 1916 г., переданном ему через Благу: «Вондрак – “Вацек”, Тучек – “Малы”, Дюрих – “Дурас”, Масарик – “Маген”, МИД – “деревня”, Приклонский – “Будинский”, правительство – “комитет”, Москва – “Саратов”, Киев – “Екатеринослав”, Петроград – “Гомель”, Австрия – “Прохазка”, Италия – “Елена Николаевна”, Франция – “Мадам”, Германия – “Ярослав Прейс”, Павлу – “Дробны”»[155].
Несмотря на все маневры петроградской оппозиции и Милана Штефаника, находившегося в январе-марте в России, царское правительство в конце января 1917 г. все же утвердило (в противовес Национальному совету в Париже) создание Народного совета в России с Дюрихом во главе. Борьба промасариковского течения с Дюрихом приобретала все больший накал. 7 февраля 1917 г. представителем парижского Совета Штефаником было созвано экстренное заседание делегатов всей колонии «русских» чехов и словаков, на котором он предложил и добился исключения Дюриха из состава Чехо-словацкого Национального совета. Об этом решении срочно телеграфировали Бенешу и в тот же день доложили министру иностранных дел Покровскому. 14 февраля Папоушеком и Корпусом сотрудников было экстренно подготовлено и отгектографировано обращение, разосланное во все лагеря военнопленных. В нем подчеркивалось, что информация о создании Совета Дюриха преждевременна, и далее разъяснялась обстановка в Союзе чехо-словацких обществ. Большое место в обращении занимала характеристика фигуры М. Штефаника. Задачи освободительной борьбы определялись следующим образом: «Единственным и первостепенным пунктом нашей программы является освобождение чешско-словацкого народа. Эту борьбу возглавляет Чешско-словацкий Национальный совет по главе с проф. Масариком. И нельзя ее разделять на запад и восток. Для упрочения чешского элемента в России должен быть создан рабочий комитет, подчиненный Национальному совету, который бы состоял из способных, честных и пользующихся общественным доверием представителей. И его неотложной задачей является организация чешско-словацкого войска и упорядочение положения военнопленных»[156]. В письме от 15 февраля Павлу писал: «В понедельник министр иностранных дел пригласил представителей чехословацкой общественности (Вондрака, Клецанду, Йиндржишека, Кошика, Крала) и сообщил им, что правительство приняло решение пока оставить Совет с Дюрихом во главе в силе. Спешу посоветоваться со Штефаником. В любом случае нужно выступить против Совета и против Дюриха»[157].
