Федор Раззаков - Свет погасших звезд. Они ушли в этот день
Я никому ничего не сказал и дома не говорил… Тогда было проще: на следующий день или, не помню, через два дня мы подали заявление в ЗАГС. Расписываться нам назначили на первое июня. Можете себе представить, тридцатого апреля познакомились, на первое июня уже назначили запись. Отдали документы двенадцатого мая, и с тех пор мы не виделись, первого июня у ЗАГСа встретились и вышли оттуда мужем и женой. Я пришел домой. Мать была в изумлении, когда я показал брачное свидетельство. Был шок – кто? что? Надо сказать, что Майю тогда в широких кругах не знали, знали только в кругах артистических как молодую талантливую девушку, окончившую МАИ, работавшую в КБ. Знали только люди, близкие к ЦДРИ и к искусству. Что вот такая самодеятельная певица, не профессионал, работает у Яковлева от звонка до звонка. Я матери объяснил, что вот она – такая талантливая. И свадьбу решили не оттягивать, а назначили ее на седьмое июня, на день моего рождения…»
Свадьбу молодые играли в коммунальной квартире жениха. Благо соседка уехала на несколько дней по делам и отдала свою комнату в их распоряжение. Так что места всем хватило. На свадьбе Кристалинская впервые увидела своих свекра и свекровь, а вот Арканов ее родителей уже видел однажды – в ее подъезде. Может быть, из-за того, что гости друг друга не знали, за столом была напряженная обстановка. Только где-то к середине торжества напряженность несколько спала и свадьба вошла в привычное русло.
Поскольку жилищные условия у молодых были не ахти какие – Кристалинская жила с родителями в тесной комнатушке, Арканов жил с родителями и братом в коммуналке, – было решено снимать комнату. Нашли ее быстро – в коммуналке у метро «Аэропорт». Стоила она дорого – 50 рублей в месяц. Так как Арканов тем летом заканчивал институт и должен был по распределению уехать в Норильск, Кристалинская лично отправилась в горздрав и добилась, чтобы ее мужу сделали перераспределение – оставили в Москве. Ей пошли навстречу, поскольку она была участницей предстоящего Всемирного фестиваля молодежи и студентов. Причем участвовать она должна была не от ЦДРИ, а от другого коллектива. Его по распоряжению Министерства культуры СССР создавал молодой джазмен Юрий Саульский. Набирая в свой коллектив музыкантов, он обратил свой взор на ансамбль «Первый шаг», и первым, кого он пригласил в свой оркестр, стала Майя Кристалинская. Там она пела несколько песен, причем часть из них на русском языке (до этого она перепевала заграничных звезд): «Колыбельная» из фильма «Цирк», «Журчат ручьи» из фильма «Весна», «Прощальная песня» и др.
Оркестр Саульского пользовался большой популярностью в Москве и выступал на многих концертных площадках. Хотя у него были и недоброжелатели. Именно они спровоцировали появление в августе 57-го в газете «Советская культура» статьи, где от этого оркестра не оставляли камня на камне. Приведу небольшой отрывок из этой публикации:
«Пагубный в искусстве пример утери самостоятельности творческого облика, творческой индивидуальности являет собой, в частности, молодежный эстрадный оркестр Центрального дома работников искусств (руководитель Ю. Саульский).
Уже самый репертуар этого оркестра, в значительной своей степени составленный из ремесленных сочинений его руководителя, не представляет ничего ценного: множественные реминисценции случайно подслушанных по заграничному радио мелодий, интонаций, ритмических оборотов, заимствованные из того же источника приемы оркестровки, «штампованные» для американизированного джаза «штучки». И все это, как и любое подражание – любая копия во много раз хуже своего первоисточника, – заставляет не только поморщиться (это слишком мягко сказано), даже негодовать…
И манера исполнения – крикливая, грубая, физиологическая, рассчитанная на дешевый, «чисто джазовый» эффект: рявканье тромбонов, вой саксофонов, грохот ударных, «синкопа на синкопе и синкопой погоняет» – совсем не делает чести молодежному оркестру ЦДРИ и его руководителю Ю. Саульскому…»
Говорят, что руку к выходу этого материала приложил известный джазовый мэтр Александр Цфасман. Во всяком случае, тогда именно такие слухи ходили в музыкальных кругах. Дошли они и до Кристалинской. Реакция ее на это была чрезвычайно бурной. Она пришла домой и на глазах у изумленного супруга стала ломать через колено все пластинки Цфасмана, что были в ее коллекции. А потом обломки выкинула в окно.
Между тем брак Кристалинской с Аркановым длился недолго – меньше года. Поводом к разрыву послужило несовпадение взглядов молодых супругов. Как вспоминает А. Арканов: «Я ей всегда говорил: Майя, ты без музыкального образования, черна и темна в этом плане, как деревенский человек. Не знаешь нот, не знаешь гармонии. У тебя есть только природное дарование, нет ни школы, ничего. Есть просто от природы голос, неразвитый музыкальный слух и способности к тому, чтобы благодаря этому сочетанию воздействовать на всех, кто тебя слушает. Но этого мало, ты не должна на этом останавливаться, тебе нужно этот пробел закрыть, нужно изо всех сил стараться овладеть нотами, чтобы не быть просто слухачкой. Без этого ничего у тебя не получится. И тем не менее она не очень внимала этим моим советам.
Ее захваливали, это я помню точно, справедливо захваливали, но я видел, что у нее отношение к этому не совсем критическое. А я все время был как вожжи, я был тоже достаточно творческий человек, я к тому времени писал, и самостоятельно писал, знал, что уже не буду работать врачом, и мы с ней часто ссорились на эту тему, когда она говорила, что я не прав. И немножечко кошечка пробежала.
И однажды, это было 15 марта 1958 года, этот день у меня в памяти сидит в голове, был день выборов в Верховный Совет. Мы с ней накануне повздорили, но не сильно, не ругались. Я должен был идти голосовать на свой участок, он был по месту жительства моих родителей, где я был прописан, а она должна была ехать на свой участок голосовать. Я взял портфельчик, и она говорит: «Когда ты придешь?» А я ей сказал: «Думаю, что я не приду вообще». Она сказала: «Ну ладно ерунду говорить». Я говорю: «Да, наверное, так и будет». Она решила, что я пошутил, а я ушел с этим портфельчиком к матери, к отцу, на старую квартиру. И уже не знаю почему, из какого упрямства я не вернулся. Все вышло спонтанно. А она пришла потом туда, где мы жили, – меня нет, она стала звонить домой, спрашивает: «Что такое?» Я говорю: «Ну, вот так я решил».
Но это не могло сразу так прерваться, и у нас еще в течение полугода продолжались какие-то попытки… Но они ни к чему хорошему не привели…»
В 1958 году Кристалинская попала в квартет Владимира Петренко, где окончательно забросила англоязычный репертуар и перешла исключительно на русские песни. Там же состоялись ее первые длительные гастроли по стране – она в течение двух месяцев выступала с концертами в республиках Закавказья. На ее афишах значилось: «Майя Кристалинская – жанровые песни». После возвращения в Москву Кристалинская какое-то время выступала в «Первом шаге», а осенью 58-го перешла в оркестр Олега Лундстрема. Именно с этим коллективом Кристалинская получила право записать свою первую в жизни грампластинку. В нее вошли три песни: две иностранные («Тротена карайре», «Цветет мангостан») и одна русская («Песенка почтальона» Александра Колкера). Запись состоялась поздней осенью все того же 58-го, сразу после того, как Кристалинская и оркестр вернулись из гастрольной поездки на Украину.
