Михаил Аронов - Александр Галич: полная биография
Здесь будет нелишне обратить внимание на работу болгарской спецслужбы «Державна сегурность», которая находилась в полном подчинении КГБ и даже нередко именовалась ее филиалом. Все знают про убийство 7 сентября 1978 года болгарского журналиста-диссидента Георгия Маркова, которого на автобусной остановке в Лондоне укололи отравленным «зонтиком». Через четыре дня Марков скончался в больнице, успев рассказать о покушении. Как сообщает журнал «Посев», «перед покушением агенты болгарского ГБ пытались его шантажировать, требуя, под угрозой убийства, прекратить разоблачения по западным радиостанциям главарей Болгарии, их аморального поведения»[1964]. В начале 1990-х в причастности к проведению этой операции признался генерал КГБ Олег Калугин[1965]. Он же рассказал в своих мемуарах «Прощай, Лубянка!» (1995) об участии КГБ в покушении на другого болгарского эмигранта — Владимира Костова. В июле 1977 года Костову было предоставлено политическое убежище во Франции[1966], а через год в парижском метро его укололи «зонтиком», но иголка сломалась и не до конца эжектировала яд[1967].
Через три недели после смерти Маркова, 2 октября, был найден мертвым в своей лондонской квартире другой болгарский диссидент — Владимир Симеонов, оставшийся в Великобритании в 1971 году и начавший работать на Би-би-си. «Представитель антитеррористической бригады заявил, что на теле убитого не было обнаружено никакого видимого следа. “Но мы считаем это дело крайне подозрительным, — прибавил он, — из-за недавней смерти Г. Маркова”»[1968]. И эти подозрения оправдались, так как в ходе расследования выяснилось, что Симеонова «просто сбросили с лестницы дома, где он жил, причем и это произошло среди бела дня»[1969].
Ну и напоследок — история еще одного болгарского эмигранта, Стефана Банкова, проживавшего в Лос-Анджелесе и выпускавшего религиозные передачи на болгарском языке, которые транслировались в Болгарию: «В 1974 году, когда он возвращался на борту самолета в Лос-Анджелес из Южной Африки, к нему подсели двое неизвестных — мужчина и женщина, — говорившие по-английски с иностранным акцентом, и стали расспрашивать о его прошлом. Когда в кабине самолета во время демонстрации кинофильма притушили огни, та же женщина, проходя мимо сидящего Банкова, как бы невзначай вылила ему на плечо какую-то жидкость из стакана. Ее спутник извинился за ее “неловкость”. Через полчаса Банков почувствовал страшную боль в области шеи и удушье и обратился за помощью к стюардессе. В течение десяти последующих дней вся правая сторона его тела была парализована.
Полтора месяца назад к дому Банкова в Лос-Анджелесе подъехала спортивная машина, из которой неизвестный мужчина произвел два пистолетных выстрела в Банкова, но промахнулся. Банков сообщил об этом инциденте в полицию»[1970].
6Помимо убийств агенты КГБ регулярно устраивали взрывы и поджоги.
8 января 1977 года в московском метро прогремел взрыв, в результате которого погибли 7 человек и были ранены 37. В Москве ходили слухи и о других взрывах, произошедших в тот же день: в гастрономе № 40, неподалеку от главного здания КГБ на улице Дзержинского, возле ГУМа на улице 25 октября и на Пушкинской улице возле Большого театра.
Спустя два дня советский корреспондент газеты «Лондон ивнинг ньюс» и по совместительству агент КГБ Виктор Луи сообщил на Запад, что, по мнению советских официальных лиц, взрыв в метро — дело рук «диссидентской группы» типа террористической группы «Баадер—Майнхоф» и поэтому виновных следует искать прежде всего среди оппозиции[1971].
Это сообщение очень обеспокоило диссидентов, так как под предлогом «борьбы с терроризмом» КГБ теперь может окончательно расправиться с инакомыслящими. Попутно стали появляться «слухи о подпольной террористической организации, слухи неизвестного происхождения, однако пущен слух и о том, что это организация — “сионистская”. <…> Мысль о “терроризме инакомыслящих” возникла в головах чекистов гораздо раньше. Об этом свидетельствует тот факт, что советская печать писала — уже после освобождения Буковского, — будто он “устроил в лесу стрельбище” для тренировок»[1972]. И действительно: хотя «Хроника текущих событий» сообщила о том, что «позднее на собраниях партийных активов Москвы рассказывалось, что 8 января, незадолго до взрыва в метро, на улице 25 Октября (в центре города) произошло еще два взрыва»[1973], выяснилось, что «“Хроника” умалчивает о том, на кого пало подозрение партийных руководителей Москвы, однако известно, что, например, Калининский райком партии возложил ответственность за взрыв в метро на евреев-“сионистов”»[1974].
Кстати, представители власти и сами косвенно подтвердили причастность советских спецслужб к взрывам в метро: «Сахаров в своем окружении распространяет домыслы о том, что “на участке Щелковского радиуса метро санитарные автомашины были сосредоточены еще до того, как произошел взрыв”»[1975].
12 января Сахаров написал публичное заявление, в котором были такие слова: «Я не могу избавиться от ощущения, что взрыв в московском метро — это новая и самая опасная за последние годы провокация репрессивных органов»[1976]. Вечером того же дня он передал заявление корреспонденту Ассошиэйтед Пресс Дж. Кримски[1977]. В тексте говорилось также, что убитые в московском метро — не единственные таинственные смерти последних месяцев, и назывались случаи баптиста И. Библенко, юриста Е. Брунова, инженера М. Тамониса, католички С. Лукшайте и переводчика К. Богатырева[1978].
Версия о том, что взрывы были организованы советскими спецслужбами, подтвердилась уже 12 января, когда КГБ допросил друга семьи Сахарова Владимира Рубцова, у которого 30 ноября 1976 года уже проводился обыск. «…К нему пришли два сотрудника КГБ и спросили, где он был в субботу в день взрыва. Они добавили — постарайтесь вспомнить точнее, так как это важно, однако объяснить, почему это их интересует, отказались, сказав только, что это важно в связи с неким транспортным происшествием. Рубцов ответил, что был дома. “Ваш брат это не подтверждает”, — заявили они.
Позднее выяснилось, что брат Рубцова отказался отвечать на вопросы, не к нему относящиеся, считая это неэтичным…»[1979]
20 января 1977 года КГБ провел допрос секретаря советской группы Международной Амнистии Владимира Альбрехта: «Допрос проводился по месту работы В. Альбрехта и касался “местонахождения последнего между тремя и шестью часами” 9 января, т. е. в день, когда произошел взрыв в метро»[1980]. Более того, «“допрос” Альбрехта проводился в очень грубой форме (“Сними очки — в морду дам!”); у него вырвали и осмотрели портфель. Допрашивающие не представились и не предъявили никаких полномочий на допрос и обыск»[1981]. Как сообщает «Хроника текущих событий», аналогичным допросам подверглось несколько бывших политзаключенных, а «22 января только что освободившемуся из Владимирской тюрьмы Крониду Любарскову в милиции сказали, что, если бы он вышел немного раньше, ему пришлось бы доказывать свое алиби на день взрыва»[1982].
