Игорь Виноградский - Улыбнись горам, дружище!
Конечно, эго был блеф, игра ума, желание подергать «тигра за усы», никуд а я уезжать никогда и не собирался, с чего это я должен уезжать со своей родины? Я вам не нравлюсь, товарищи? Вы мне часто тоже. Может быть, вам лучше уехать? Так думал я тогда и почти также продолжаю думать сейчас...
Первые стихи, написанные в горах Кавказа, куда я попал, решив заняться альпинизмом, представляли собой определенный сплав ранее уже обозначившихся мотивов и назывались так: «Очень лирические стихи о том, как помочь милиции, комсомольской, профсоюзной и другим организациям в борьбе с растущей преступностью».
Небо зеленеет на востоке,
И всплывают гор далеких цепи,
Как стихов полузабытых строки,
Что тревожат память на рассвете.
Цветом небывалым, нежно алым
Тронут снег, сиреневые тени
Спрятались за розовые скалы,
Валунам забрались на колени.
Над седым встревоженным простором
День встает в торжественном расцвете.
Если б каждый мог увидеть горы,
Не было б преступников на свете!
Увы! События нашей жизни развеяли этот романтический миф...
Наверное, устроил так Аллах,
Иль Сатана подстроил все умело:
Бандиты вырастают и в горах,
И с этим ничего уж не поделать!
После изгнания из Вуза, я через четыре года вернулся в него, получил диплом, поступил на работу в Дом Научно-технической пропаганды на Невском проспекте, напротив Дворца Пионеров, и через полгода был оттуда... Нуда, конечно, вы уже догадались, правильно, – изгнан, за статью критического содержания, опубликованную в стенгазете и направленную на укрепление трудовой дисциплины в рабочее время, а также за отказ ходить на политучебу...
Когда человека отовсюду выгоняют, хотя, видит Бог, он не дурак, не пьяница, не хамло, то что он в итоге делает? Плачет? Черта с два! Он становится юмористом!
Без больших забот я покинул ряды технической, или, точнее говоря, электронно-технической интеллигенции, и влился в ряды интеллигенции творческой. Я окунулся в эстраду. Пришел первый успех. Какие-то деньги. Меня узнали в Москве и других городах страны. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло! Мне очень везло в те годы. Я шел в эстраду не за «длинным рублем». Эстрада тогда была делом государственным, у нас были семинары, учеба, творческие командировки – по всей стране. Моя первая поездка была в Тбилиси, в джаз-оркестр «Рэро», один из популярнейших тогда в стране, апрель в столице Грузии, где все в это время цветет и пахнет или ароматом миндаля, или шашлыком с коньяком – это уж непременно...
У меня в ту пору был прекрасный соавтор, Олег Левицкий, который меня очень многому научил. По профессии. Правда! оказалось! что я умел и хотел учиться. А потом была поездка с Шуровым и Рыкуниным по Южному берегу Крыма, а потом была программа в Кисловодске, а потом я стал ездить с джаз-оркестром Олега Лундстрема... Повторю, мне очень повезло. Я попал в хорошие руки. Моим самым первым исполнителем был легендарный уже тогда Петр Лукич Муравский. А затем я долгие годы работал с лучшим конферансье страны Олегом Милявским. Так что творческих проблем не было. Включая знакомство с А.Райкиным, а далее, позже, с Г.Хазановым, К.Новиковой, Е.Петросяном, с которым мы и ныне большие друзья. Меня называли уже «королем репризы», когда М.Жванецкий еще только начинал свой путь и ездил за А.Райкиным на свои деньги. И Миша об этом помнит, и видимо, желая сделать мне приятное, завидев меня, часто об этом говорит вслух. При мне начинал М.Задорнов, с которым мы и сейчас приятельствуем, в фильме, сценарий которого мы написали вместе с О.Волиным и который вышел на экраны в 1970 году. 12 наших песенок на разные голоса пела молодая Алла Пугачева. А потом мы с Л.Менакером, по его предложению, написали сценарий фильма «Завещание профессора Доуэля», фильм был снят, правда, не в Африке и не на Кубе, как нам поначалу обещали, а в Сухуми, но все равно это было прекрасно. Приехать в Сухуми в сентябре, в качестве сценариста, поселиться в отдельном номере с видом на все Черное море, это совсем неплохо...
А чуть ранее, в горах, в Домбае, это та самая Карачаево-Черкессия, где сейчас бушуют страсти по выборам их горского маленького Президента, я снимался в фильме В.Михайлова «Пока стоят горы», в роли дублера при трюковых съемках. И там родились такие стихи:
Сегодня мы опять уходим в горы
Инструкторской компанией большой,
Сегодня в кадре – лишь одни дублеры,
А у актеров – снова выходной...
И все ваши красавцы и герои,
Те, с кем мы так похожи со спины,
Сегодня наслаждаются покоем,
Досматривая утренние сны...
«Иван-Иваныч» тоже вместе с нами,
«Иван-Иваныч» – это манекен,
Его несем наверх вперед ногами
И там бросаем кувырком со стен.
А он молчит. Работа – есть работа!
Он – лучший производственник у нас,
Его повесить на Доске почета,
Все говорят, готовится приказ.
Дублерам предстоит сегодня круто,
С отвесной стенки – в трещину слетать,
Дублерам полагается в минуты
Опасности – героев заменять,
А нам это, как правило, несложно,
Нам роль героев просто по плечу,
Тем более что нам неосторожно
Сказал директор: я вдвойне плачу!
И мы в героях ходим не краснея,
Готовы прыгать, бегать и любить.
Какая превосходная идея,
Вот в жизнь ее пошире бы внедрить.
И заменить бы... Пушкина – дублером
В тот роковой неотвратимый день,
И Лермонтова – тоже каскадером,
Чтоб раньше выстрела валился в тень!
Как многих мы б спасли путем замены,
И жили б Архимед и Галилей,
Мы хоронили б просто манекены,
Храня в веках талантливых людей.
И над рекою времени, как птицы,
Парили б Моцарт, Рафаэль и Блок,
Лишь их дублеры, длинной вереницей,
Шагали бы за гробовой порог...
Стоят вокруг сиреневые горы,
Все ярче разгорается рассвет,
Сегодня в кадре лишь одни дублеры,
Героев среди нас сегодня нет.
Герои выйдут завтра на средину
И будут страсти в объектив бросать,
А мы уйдем в зеленую долину
Дублерские у кассы получать...
Правдивы будут сцены и прекрасны,
И будут страсти в них пылать огнем,
А если где покажется опасно,
Вы – свистните, мы снова к вам придем.
И снова победим в поту и мыле,
Заменим в кадре тех, кто знаменит,
Дублеров в наше время – изобилье,
Герои в наше время дефицит!
Фильм по началу должен был называться «Конец сезона»... Для всех, кто бывал в горах или, тем более, «инструктировал» в альплагерях, в самих этих словах «Конец сезона» - есть какой-то особый аромат, своя поэзия... И первые осенние грозы со снегом... И золото склонов... И первые осенние крокусы, белые внизу, сине-лиловые выше и ярко-желтые, как огоньки, – почти по границе зоны вечных снегов... Написанные мною тогда стихи – стали потом песней:
