Софья Бенуа - Гала. Как сделать гения из Сальвадора Дали
Градива. Художник Сальвадор Дали. 1932 г.
Гала больше не хотела быть той, кем была последнее время, к ней возвращалась большая любовь, а значит, молодость, надежды и мечты
Глава 21. «Великий Мастурбатор», который боится кузнечиков
Итак, дорогая избранница, я торжественно отдаюсь тебе и этим обрекаю себя на служение тебе. Благодарю, что ты не сочла меня недостойным стать твоим товарищем на жизненном пути… твоя любовь, твое благосклонное мнение обо мне, быть может, даст моему несовершенству то, чего мне не достает. Здесь не царство блаженства; я теперь знаю это: здесь — страна труда, и каждая радость, которая нам дается, есть лишь подкрепление для следующей, более трудной работы. Рука об руку мы пойдем по той стране, окликая друг друга, подкрепляя друг друга, сообщая один другому свою силу, — пока наши души, — о, если бы это могло свершиться одновременно, — не вознесутся в обитель вечного мира…». Это рассуждает все тот же романтик, немец-философ Иоганн Фихте. С таким же успехом наш взгляд могли привлечь строки из писем Жана-Жака Руссо или Джорджа Байрона, Стендаля или Франческо Петрарки. Для влюбленных нет таких оттенков чувств, которые бы не переживались другими влюбленными. Во времена знакомства со своей Галариной, в чудесное первое лето любви, Дали пребывал в стадии романтической чувственности.
Гала вновь обожаема, романтический флер придает ее взгляду нежную задумчивость, она все чаще улыбается, подставляя лицо и губы навстречу жаркому солнцу любви. Гала цветет, ее тело меняет оттенок и формы; жар и ветер делают ее кожу бронзовой, длительные прогулки и плавание подчеркивают округлость и упругость лодыжек, ягодиц, грудей. Гала «такая загорелая, красивая и восхитительно растрепанная» (как любовно опишет ее Сальвадор) — все время новая, но больше, чем на земную женщину, она похожа на золотую статую, которую жадно исследуют руки художника.
Гала вновь обожаема, романтический флер придает ее взгляду нежную задумчивость
Солнечные каникулы Гала продолжаются без мужа; он вынужден был вернуться в Париж. Прекрасным предлогом остаться послужила болезнь Сесиль, которая отдыхает здесь же. Мать и дочь живут в отеле «Мирамар», но пребывание у постели занемогшей девочки недолго удерживает Гала на расстоянии от любовника. Здоровье дочери не имеет значения, если в опеке Гала нуждается любимый мужчина. И, не раздумывая, женщина возвращается к тому, кто ее ждет на бесконечном пустынном берегу; маленькие бухточки укрывают их от случайных взглядов. Сменив шикарные парижские платья и изящные туфли на тонких шпильках на простой наряд и сандалии, которые носят каталонки, Гала становится удивительно похожей на местную жительницу. Ее больше не тяготит ни местность, ни климат; черноглазая загорелая Гала получает от возлюбленного новые ласковые прозвища «моя оливка», «олива», «мой мускат» — названия, соответствующие внешнему антуражу.
О чем думали влюбленные, оттягивая разлуку? «Я думал, — уверяет Сальвадор в своей «Тайной жизни…», — что она научит меня любви, и потом я снова останусь один, как я всегда желал». О мыслях Гала неизвестно никому. Безусловно, она будет вынуждена вернуться в Париж, чтобы объясниться с супругом и решить, что ей делать дальше. Уверена ли она, что не ошиблась, остановив свой выбор на неизвестном широкой публике художнике? Что прельщает ее в нем: талант или любовь? Пока они уверены только в одном: на конец ноября припадет их следующая встреча, она состоится в Париже, где должен будет выставить свои работы Сальвадор Дали.
Великий провокатор
Гала возвращается домой; Поль чувствует, что внутренне его жена готовится принять какое-то решение. Он не хочет мириться с мыслью, что она может его покинуть навсегда. И даже после окончательного разрыва он не один год будет надеяться, что она вернется. Его письма будут полны любви, нежности и надежды. Он будет плакаться в письмах, как маленький обиженный мальчик, потерявший дорогую его сердцу игрушку. Но душа Галы уже закроется для него. Она не желает делиться любовью, и никогда этого не желала по своей воле!
Почти два месяца влюбленные не виделись. Эта первая разлука из разряда полезных, «ибо постоянное общение порождает видимость однообразия, при котором стираются различия между вещами. Даже башни кажутся вблизи не такими уж высокими, между тем, как мелочи повседневной жизни, когда с ними близко сталкиваешься, непомерно вырастают. Так и со страстями. Обыденные привычки, которые в результате близости целиком захватывают человека и принимают форму страсти, перестают существовать, лишь только исчезает из поля зрения их непосредственный объект. Глубокие страсти, которые в результате близости своего объекта принимают форму обыденных привычек, вырастают и вновь обретают присущую им силу под волшебным воздействием разлуки».
Можно было не напрягаться, чтобы отыскивать столь здравое суждение, высказанное другим человеком. Достаточно было знать: что было до разлуки и после нее, чтобы охарактеризовать глубину чувств Гала и Дали. Какое искушение дать слово влюбленному. Сколько прелести и очарования в желании и возможности проводить параллели между влюбленными парами из разных столетий. Возможно и тот, кто думал, что его только научат любви, и он вновь останется один, вдруг за время разлуки увидел, что его любовь «предстает в виде великана», стоит лишь любимой оказаться вдали.
Разве мог сказать Дали, что ему будет совершенно безразлично, как пройдет его первая выставка в Париже, этом городе снобов и столице искусств? Тем не менее тот, который собирается посвятить (и посвятит) живописи всю жизнь, исчезнет из Парижа за два дня до персональной выставки. Для этого ему достаточно было только встретиться с Гала! А первое, что этот молодой человек делает, попадая в город, где живет с семьей его возлюбленная — отправляет на ее имя шикарные красные розы. Вряд ли окружающие, и тем более Поль, могли подумать, что Гала способна на откровенные безумства; она если и участвовала в бесшабашных выходках дада, то только из-за мужа, а не в силу характера.
Сальвадор Дали с крабом
За время короткой разлуки Сальвадор Дали успевает написать полотно, ставшее одним из самых известных. Оно носит странное название «Великий Мастурбатор» (1929), и на нем представлены давние фантазмы художника: муравьи и кузнечики, кишащие во вспоротом животе худосочного и нескладного человека, чье тело не подчинено никаким канонам и пропорциям. Эта картина Дали в стиле сюрреализм в наше время выставлена в Центре искусств королевы Софии в Мадриде (Испания). Мелкие твари в живом организме — это внутренние страхи, переживания, то есть, то, чем заполнены мысли художника. Было ли его тогдашнее состояние ужасом, сжатым в упругую пружину? И не явилась ли новая встреча с Гала счастливым разрешением внутренних проблем?
