Константин Михайлович - Записки янычара
Благодаря таким поступкам губернатора произошло много плохого: был убит князь Цельский сыном Янкула из-за того, что Янкул его опасался из-за деспота. [Убийство было совершено старшим сыном Янкула — Владиславом, братом Матиаса, и его за это король Владислав велел казнить, а сам вскоре и умер от отравы. А Матиаса король схватил и взял с собой в Чехию: и там, некоторое время находясь в заключении, он вскоре сделался королем][248]. Замок же Смедерево и другие замки после смерти деспота и его сына Лазаря достались боснийскому королю Томашу[249], который был женат на дочери Лазаря. Но он был очень нерешителен в обороне, так как боялся турецкого султана. Рацы же из-за непорядочности губернатора скорее готовы были Смедерево отдать туркам, а не венграм, и, если бы все делалось по доброй воле, Смедерово никогда бы не попало в руки поганых. Ведь каждый властитель скорее к себе привлечет благородной добродетелью, нежели злобой и угрозой.
Возьмите пример с королем Матиасом. Какую он благодаря своей жестокой борьбе и огромным тратам оставил о себе память? Если бы он половину тех средств, которые потратил на войну с христианами[250], обратил на борьбу с погаными, он изгнал бы турок за море и прославился бы от востока до запада, от господа бога получил бы великое воздаяние, а от людей — честь; его бы в веках помнили .христиане, а поганые бы дрожали при упоминании его имени. И так ты видишь, что когда христиане ведут войну между собой, это мерзко перед господом богом, перед всеми святыми и перед людьми. И знайте, что поганые смелы и мужественны не сами по себе, а благодаря нашему несогласию и нашей ненависти [и всеобщей неприязни][251], и мы сами куем их победу.
ГЛАВА XXIX. КАК СУЛТАН МЕХМЕД ЗАВОЕВАЛ БЕЛГРАД[252].
Султан Мехмед, узнав о поступке, который совершил по отношению к деспоту Янкул, венгерский губернатор, увидел, какой существует разлад у христиан; собрав войско, он двинулся к Белграду и решил пехоту перевезти через Саву на другую сторону и расположить у Дуная, там укрепиться и поставить пушки, чтобы они не дали возможности венграм устремиться к замку, однако некоторые ему это отсоветовали, говоря: «Счастливый повелитель, не делай этого, ибо в этом нет нужды»[253]. А потом подошли венгры и расположились у Дуная, и оттуда они входили в замок в таком количестве, сколько было нужно. И это была одна печаль султана по поводу того, что ему отсоветовали сделать; другая была более сильной, и была она по поводу того, что его наивысший вельможа по имени Караджа был убит следующим образом: он стоял в укрытии подле больших пушек, а пушкарь выстрелил из большой пушки в стену, и один камень, сорвавшись со стены назад, ударил по голове Караджа-пашу, наивысшего властителя после султана, и он через несколько дней умер[254]. Третья печаль заключалась в том, что султан хотел еще две недели разрушать стены, но Смаил-ага ему это отсоветовал, говоря, что больше в этом уже нет необходимости, полагаясь при этом на янычар, над которыми он был поставлен султаном. Послушавшись его совета, он [султан][255] приказал ему начать штурм, и, штурмовав, они вошли в город и там было ранено, как записано, четыреста с лишним янычар; и были там же убитые. А потом мы видели, как янычары бежали из города, а венгры по ним стреляли, убивали, засекали, и тут часть из них оставалась лежать, а остальные убежали. И таким вот образом это означает, что стены были захвачены большим числом людей, чем ранее. Четвертая лечаль посетила султана по поводу пушек: крепления и другие приспособления к пушкам были сложены в одну кучу, прикрытую одной соломой, и она ночью загорелась, и все сгорело без остатка, и остались одни пушки. Султан приказал оставить некоторые заставы, а сам двинулся, как если хотел бежать, для того, чтобы на эти заставы позарились те, кто находились в городе, как это и произошло; из города набросились на заставы и захватили их. Турки же, увидя, что пехота далеко отошла от города, захватывая заставы, внезапно повернули и, избивая пехоту, преследовали ее до рвов. Опасаясь, чтобы султан не припомнил ему его совета, когда султан, уже разбив пехоту, которая бросилась в атаку, отправился далее, Смаил-ага, возвратившись и желая совершить какой-нибудь подвиг, чтобы приобрести милость султана, и бросился на пехоту у рвов и там был убит. И то была самая большая досада поганым, потому что господь бог не дал им взять Белграда.
ГЛАВА XXX. КАК МЕХМЕД ОБМАНУЛ ПОСРЕДСТВОМ ПЕРЕМИРИЙ ДИМИТРИЯ, ДЕСПОТА МОРЕЙСКОГО ИЛИ АХАЙСКОГО.
Морея — красивая и богатая земля, вся омываемая морем, кроме одного места в три итальянские мили[256], куда море не доходит. В том месте стены не были надежны[257]. Деспот Димитрий был родным братом греческого императора Драгаша, который был убит в Константинополе; этот деспот уже десять лет имел с турками мир, выплачивая им дань по двадцать тысяч дукатов[258]. А когда турок завоевал Рацкую землю, а Белград ему сопротивлялся, он, отступив от Белграда с полным снаряжением, двинулся на деспота Димитрия Морейского[259] и когда мы были уже недалеко от Фессалоник[260], около одного города, который называется Серез, там нас приняли после деспота принесшие дань султану, а он не хотел от них брать дани и им отвечать, но сейчас же отправил Махмуд-пашу и с ним — двадцать тысяч всадников, помимо своего собственного войска, чтобы они лучше взяли стены, нежели осаждали их, и чтобы они лучше внезапно штурмовали, нежели медленно добывали их. И, послав с таким заданием этих людей, он лишь тогда отвечал послам и всем, чтобы они поведали своему господину, что он не хочет от него дани, но сам едет к нему, и пусть он обороняется, как сможет[261]. Потом он прямо поехал к Морее, и прежде чем послы морейского деспота вернулись в Морею, ее стены были захвачены. И когда послы во второй раз прибыли с данью к султану, он ее взял и так сказал им: «Поезжайте и скажите, что вы увидели, и то, что я решил сам говорить с вашим господином, быть может, в этом году, быть может, в следующем».
Тогда султан, подступив в Морее, прежде всего велел разрушить ее стены вплоть до основания[262]; и недалеко оттуда был один замок на горе под названием Корфу[263], и нельзя было к замку по горе подвести пушки. И тогда (султан) приказал подвезти медь к замку к церкви св. Николая, и там было отлито четыре разрушительных пушки, и с ними он и стал завоевывать замок. Захватив его, он двинулся к Балибатру[264], где бывал св. Андрей, а потом — к одному замку, который называется Леоидар[265]; и туда прибыл морейский деспот с немногими людьми, так как он не ожидал, что будет там обманут султаном. И шесть тысяч его всадников были разбиты наголову. А потом султан двинулся к Леондару и осадил его; захватив замок, он велел всех, кто служил в нем, казнить; так же он сделал и в других замках. Оставив в них гарнизоны, он возвратился назад. И когда мы подъехали к городу, который называется Ливадия[266], неподалеку от Негропонта, приехали послы из Негропонта[267] к султану с дарами; отдав дары, они потом показали большое копье, толстое, кавалерийское, а также железную палицу, говоря так: «Если ты, султан, сможешь совладать с этим копьем и палицей, тогда ты сможешь добыть и Негропонт». Разгневавшись, султан отвечал им: «Возьмите же копье и палицу и скажите своим господам, чтобы они их хорошо берегли, а когда будет нужно, они бы защищались этим копьем и палицей». И добавил: «Если я захвачу Негропонт, я найду это копье с палицей и всем им перебью ноги этой палицей».
