Валентин Рунов - Легендарный Корнилов. «Не человек, а стихия»
Правда, многие офицеры, хорошо знавшие Алексеева по совместной службе, считали, что Михаил Васильевич не лишен и отдельных недостатков. Так, тот же Ю. Н. Данилов писал, что «если нужно говорить непременно о недостатках, присущих всякой человеческой природе, то в числе таковых я бы, прежде всего, отметил у генерала Алексеева недостаточное развитие волевых качеств… Внешность его также мало соответствовала высокому положению. Сутуловатый, с косым взглядом из-под очков, вправленных в простую металлическую оправу, с несколько нервной речью, в которой нередко слышны повторявшиеся слова, он производил впечатление скорее профессора, чем крупного военного и государственного деятеля… Его характеру не чужда была некоторая нетерпимость к чужим мнениям, недоверие к работе своих сотрудников и привычка окружать себя безмолвными помощниками. Наличие этих недостатков сказывалось у генерала Алексеева тем отчетливее, чем расширялась область его деятельности…».
Почти полтора года, являясь начальником штаба Ставки, генерал М. В. Алексеев тесно работал с императором, вступившим в должность Верховного главнокомандующего. Как дисциплинированный служака, он добросовестно выполнял свои обязанности, во всем помогая Николаю II управлять войсками. В то же время отношения между этими двумя людьми складывались не просто. Император всегда видел в Алексееве, не смотря на его высокую должность, своего верноподданного, обязанного беспрекословно выполнять указания свыше, не задумываясь об их эффективности. Алексеев же смотрел на Верховного главнокомандующего с точки зрения его умения ставить реальные цели и обеспечивать их достижение при наименьших потерях сил и средств. Поэтому того тесного единства, которое было столь необходимым в условиях ведения тяжелой войны, между этими людьми не было.
Корнилову был известен и один очень показательный эпизод, который произошел между Алексеевым и императрицей и который еще больше испортил отношения между Верховным главнокомандующим и его начальником штаба. Так, однажды летом 1916 года, во время очередного приезда императрицы в Ставку Верховного главнокомандующего В Могилев, после официального обеда императрица взяла под руку Алексеева и, гуляя с ним по саду, завела разговор о Распутине. К тому времени уже было известно о разногласиях между «старцем» и генералом. Поэтому императрица, несколько волнуясь, начала горячо убеждать Михаила Васильевича, что он не прав в своих отношениях к Распутину, что «старец – чудный и святой человек», что он горячо и безвозмездно привязан к их семье, а главное, что его посещение Ставки «принесет ей военное счастье».
Алексеев, терпеливо выслушав ее монолог, сухо ответил, что для него этот вопрос – давно решенный. И что, если Распутин появится в Ставке, он немедленно оставит пост начальника штаба.
– Это ваше окончательное решение? – переспросила императрица.
– Да, несомненно! – ответил генерал.
Императрица резко оборвала разговор и ушла, не простившись с Алексеевым.
Этот разговор, по признанию самого Михаила Васильевича, привел к ухудшению отношения к нему государя. По мнению современников, «отношения эти, по внешним проявлениям не оставлявшие желать ничего лучшего, не носили характера ни интимной близости, ни дружбы, ни даже исключительного доверия… Но в вопросах управления армией государь всецело доверялся Алексееву».
Таким образом, по ряду свидетельств компетентных современников, являясь начальником штаба Ставки, Алексеев, по сути, осуществлял оперативное управление войсками, производил планирование операций и уже готовые решения и директивы предлагал императору на утверждение. А так как Верховный с готовностью принимал такую помощь своего начальника штаба, то весьма скоро Михаил Васильевич стал напрямую работать с командующими фронтами и армиями, принимая многие решения самостоятельно.
В то же время о недовольстве Алексеева действиями Николая II как Верховного главнокомандующего стало известно лидерам оппозиции, которая сложилась в Государственной думе к концу 1916 года. В то время лидеры оппозиции лихорадочно искали поддержки среди военных. В Могилев под различными предлогами зачастили Гучков, Коновалов, Демидов и другие, где они непременно имели встречи с Алексеевым. Все это, в конечном счете, породило слухи о заговоре против Николая II и причастности к нему начальника штаба Верховного. Безусловно, что Корнилов, который в то время был слишком незначительной фигурой на арене борьбы за власть, ничего не знал ни о разногласиях между императором и Алексеевым, ни об интригах оппозиции.
Но, по всей видимости, заговор все же был. Так, военный корреспондент при Ставке Верховного главнокомандующего М. К. Лемке, весьма неплохо информированный о происходящих там событиях, писал в одном из своих писем: «Очевидно, что-то зреет… Недаром есть такие приезжающие, о целях появления которых ничего не удается узнать, а часто даже и фамилию не установишь, имею основание думать, что Алексеев долго не выдержит своей роли… По некоторым обмолвкам Пустовойтенко (генерал-крартирмейстер штаба Ставки. – Авт.) видно, что между Гучковым, Коноваловым, Крымовым и Алексеевым зреет какая-то конспирация, какой-то заговор, которому не чужд еще кто-то».
О зреющем тогда заговоре пишет в своих мемуарах и А. Ф. Керенский. «Он намечался на 13 или 10 ноября. Его разработали князь Львов и генерал Алексеев. Они пришли к твердому выводу, что необходимо покончить с влиянием царицы на государя, положив тем самым конец давлению, которое через нее оказывала на царя клика Распутина. В заранее намеченное ими время Алексеев и Львов надеялись убедить царя отослать императрицу в Крым или в Англию…
Всю эту историю, – отмечает Керенский, – рассказал мне мой друг В. Вырубов, родственник и сподвижник Львова, который в начале ноября посетил Алексеева, чтобы утвердить дату проведения операции. Генерал Алексеев, которого я тоже хорошо знал, был человек очень осторожный, в чем я и сам убедился позднее. Не произнося ни слова, он встал из-за стола, подошел к висевшему на стене календарю и стал отрывать один листок за другим, пока не дошел до 16 ноября».
Таким образом, не приходится сомневаться, что в конце 1916 года существовал заговор против Николая II и что генерал Алексеев если не был в числе активных заговорщиков, то хорошо знал об их планах. То, что он в корне не пресек заговор, а также все последующие действия Михаила Васильевича в конце февраля – начале марта 1917 года, свидетельствует о роли и месте этого человека в подготовке и осуществлении Февральской революции.
Когда генерал М. В. Алексеев вступил в должность Верховного главнокомандующего, для него настало время решать другие задачи – укрепление новой власти и успешное завершение войны. При этом Временное правительство и новый Верховный понимали, что воспитанное многими поколениями промонархическое сознание высшего офицерства переломить будет не просто. Поэтому в качестве первоочередной меры предусматривалась замена некоторых командующих фронтами и армиями.
