Запасный выход - Кочергин Илья Николаевич
Гораздо проще с теми конями, имена которых сразу высечены в камне, тут разночтений быть не может. Вот четко и ясно названы кони тюркского кагана Кюль-тегина на могильной стеле: конь Огсиз, на котором каган сражался с огузами и заколол девять мужей, и серый скакун Башгу, носивший хозяина в битве с тюргешами.
Много всего можно надыбать интересного, пока ищешь пример подходящего описания. А сам еще даже толком не понимаешь, чего конкретно тебе хочется. Как ты сам видишь коня? Каким хочешь его видеть, что силишься различить в нем, что остается невидимым?
Первый месяц после приезда Фени, глядя на него – идущего, стоящего, с движущимися под шкурой мышцами, – я иногда ловил себя на том, что мысленно разделываю его. Конина темная, тяжелая, грубая, сытная. Если кормить собак кониной, они звероватые становятся. Ловил себя, смущался, отводил взгляд и старался сменить направление мыслей. Но потом снова невольно возвращался к этому.
Таким несколько варварским способом Феня начал свое превращение из картинки в конкретного, живущего рядом со мной зверя. А что вы смеетесь? Даже я, пилящий дрова и топящий печку, живу в постмодернистском мире, как и вы. Даже для меня, часто бродящего по окрестным лесам и полям с биноклем и фотоаппаратом, животные и птицы – прежде всего картинки.
И чтобы нарушить привычку воспринимать Феню как картинку, я вспоминаю варварскую молодость своего мира. Вспоминаю охоты и развешанные на обломанных нижних сучках деревьев тяжелые ноги и ребра оленей. Вспоминаю пьянящий запах свежей убоины и крови, лоснящиеся жиром и испачканные бурым свои ладони, на которые сам смотришь с удивлением, а потом вытираешь о штаны.
Я вспоминаю, из какого множества сложноустроенных и вкусных вещей состоят животные, вспоминаю азарт преследования, радость и печаль обладания мертвой добычей, тяжесть разделки, полноту насыщения и пугающее осознание того, что ты устроен почти точно так же, как тот, кого ты употребил в пищу.
Недавно обнаружил, что, уставившись на Фенину сухую морду, ощупываю свои лицевые кости – скулы, нос, надбровные дуги, нижнюю челюсть. Ощупываю в задумчивости и удивлении от того, какие мы похожие и разные с ним.
И мой конь постепенно вылезает из картинки наружу. Радует и пугает этим. Толику Фролову руку ампутировали, кони растерзали Лимону за прелюбодеяние, съели Анфа, сына Автоноя, и Главка, сына Сизифа. Тот же Буцефал до того, как стал служить Александру Великому, жрал преступников, сидя в клетке.
И я разделывал и ел коней и других животных.
Мы наконец встречаемся с ним по-взаправдашнему, тихие, мирные, доброжелательные, но состоящие из плоти, крови и всяких жизненных диких инстинктов.
Встретились. И остается только проблема описания. В описании так же нужно выйти за пределы картинки.
Вот описывается конь хакасского богатыря:
Интересно, как различают «дыхание из пасти» и «дыхание из груди»? Еще я прочитал, что из прирученных человеком животных только два обладают теплым дыханием – конь и овца, у остальных дыхание прохладное.
Вас это, может быть, не цепляет, но у нас рядом с домом над полями можно летом заметить и луней, и пустельгу. Луни совсем светлые, за исключением кончиков крыльев, которые они при парении держат чуть приподнятыми, широкой галочкой. Они парят низко, поэтому мне легко представить, как хакасские скакуны поплыли над травой, не касаясь земли. А пустельги периодически зависают в воздухе и отчаянно трепещут крыльями на одном месте, нацеливаясь, наверное, на добычу или что-то выглядывая попристальнее. Мне приятно смотреть и на тех, и на других.
Я вот еще немного погуляю по окрестностям с биноклем, высматривая птиц, еще погляжу, как ходит по выпасу конь Феня, а потом вы не сможете сравниться со мной в таких делах, как чтение Бунина, например. Под силу ли вам представить «татар-лакеев с лошадиными глазницами»? То-то же. А я скоро смогу.
Странная информация попалась про коня, принадлежавшего алтайскому богатырю Кара-Масу, – этот скакун был «с обратной шерстью». Как хочешь, так и понимай. Надеюсь, к нашему коню Фене это не относится.
В русских былинах ничего интересного не нашел, там вообще кони не описываются, там все внимание на причиндалах:
Если убрать уменьшительно-ласкательные суффиксы, добавить звуковые эффекты и быструю нарезку, то – просто сборы героев на решающее сражение в боевике начала нулевых, когда с соответствующими звуками затягивается шнуровка, липучки, вставляется пистолет в кобуру, магазин в автоматическую винтовку, нож в ножны и прочее.
И еще забавно, что потничек укладывается под подпотничек. Логичнее было бы поменять их или местами, или названиями. Хотя подумалось, что подпотничек может быть назван так из-за размеров, а не по месту расположения относительно потничка. Рыбаки же называют мелких лещей подлещиками, а мелких язей подъязиками.
Но вы меня не собьете, я чую, что подобрался близко. Скоро я смогу найти такое описание, что поможет вам более или менее адекватно представить себе нашего коня.
А пока ищу, в памяти всплыло, как мы с Женей Веселовским однажды искали коня. Перегреблись через залив Телецкого озера и ходили-бродили полдня в тех местах, где находится устье реки Чулышман. Коня не нашли, потому что, оказывается, его просто украли.
А потом мы забрели попить чайку на остров Камаин к Саше Гилеву.
– Ты, я слышал, женщину себе нашел? Что, какая она? – спросил Саша.
Меня долго не нужно было просить, наш с Любой роман был в самом разгаре, а сами мы с ней были в разлуке, и я скучал. Я взахлеб перечислил Саше все ее достоинства и черты характера, назвал город, из которого она приехала, рассказал о ее родителях, умении играть на гитаре и петь, упомянул возраст, факультет, на котором она учится в университете, и перешел к внешности.
– А что она, какая хоть? – спросил с нотками непонимания Саша.
Я по второму разу пустился в подробное описание, но снова впустую.
– А так-то что она за человек?
И тут вмешался Женя Веселовский:
– Знаешь, Саш, спокойная такая. Я видел.
Что-то сразу сщелкнулось, зубчики зацепились за зубчики, колеса завертелись, и наступило понимание. Саша заулыбался:
– О, это хорошо! Повезло, считай. Молодец, молодец.
Видно было, что он действительно рад за меня.
Вот и с конем Феней хочется по существу и покороче, без всех этих крепких сухожилий, широких ноздрей и стелющихся грив. Это, в конце концов, просто оскорбительно – переходить на сантиметры обхвата или длины, если мы хотим видеть друг друга как братьев по планете и вступать друг с другом в субъект-субъектные отношения. Так ведь?
