Иосиф Кобзон - Как перед Богом
- А мне Семичастный говорил, что ему доложили, что штампы о браке из паспортов вывели.
- Нет-нет. Конечно, царство ему небесное, но пусть он не сочиняет… — после небольшой паузы, как бы восстанавливая в памяти, что было дальше, Кобзон говорит, — по дороге от Гали товарищ, который на спецмашине вез меня домой на проспект Мира, сказал: "Иосиф, послушай моего совета. Забудь, пожалуйста, этот адрес. Тебе же лучше будет". Я говорю: "Хорошо, спасибо". И неприятный холод прошел по всему моему телу. Хоть и был я еще довольно "зеленый пацан", однако уже вполне осознавал, что я ей не могу быть парой. Кто я? Еврей… да еще безродный…
- Извините, — перебил я, — но ведь и Виктория Петровна, супруга Леонида Ильича, тоже была еврейкой…
- Ну и что, что она была еврейкой? Они поженились, когда были еще молодыми людьми. А попробовал бы он жениться на ней, когда стал генсеком… Кто бы ему дал это сделать? Вот так закончился мой неожиданный визит в дом Генерального секретаря ЦК КПСС товарища Леонида Ильича Брежнева…
Много позже, когда Галя пришла в дом Радовых уже с Чурбановым, как-то получилось, что того рядом не было, и она с какой-то обидой, что ли, словно не очень была довольна моим поведением тогда, бросила упрек, что не думала, что я такой трусливый. Она не могла, да и не хотела понять, что подобные советы просто так не давались.
- Вы знаете, Иосиф Давыдович, вы зря думаете, что с вами поступили так, потому что вы еврей. Я со многими поклонниками детей высокопоставленных лиц разговаривал, и всех их предупреждали, независимо от национальности. Я учился в МГУ на одном курсе с Леной Мазуровой. Отец у нее, как вы знаете, был членом Политбюро. И вот ребята, которые пытались к Лене "клинья подбивать", рассказывали, как их предупреждали: дескать, нам бы не хотелось, чтобы у вас были проблемы. На этом все кончалось. Так что вы не думайте, что это касалось только евреев.
- Я не думаю. Я это по себе знаю… Ну да ладно. Дело прошлое. А тогда наш разговор с Галей закончился тем, что я сказал ей: "Галя, тебе все это сложно объяснить. К тому же я женат. И те, кому надо, это знают…" Я отлично понимал: каким может быть представлен мой моральный облик, тем более что моей женой была тогда Людмила Марковна Гурченко. И они с Галей очень дружили. Были очень близкие подруги…
Кстати, здесь самое место рассказать поподробнее о том, как и что у меня было с Люсей… Прошу прощения, с Людмилой Марковной Гурченко!
Как-то я был на гастролях в Куйбышеве. (Теперь это опять Самара.) И ко мне прилетела Людмила Гурченко. Мы жили тогда вместе, но расписаны не были: как-то все времени не хватало, да и не считали это обязательным. И вот после ужина в ресторане, в первом часу ночи поднимаемся ко мне в гостиничный номер (кажется, это была гостиница "Центральная"), а дежурная нас не пускает. Я говорю: "Я — Кобзон". Она говорит: "Вижу". "А это, — говорю, — Людмила Гурченко, известная киноактриса, моя жена". "Знаю, — говорит, — что актриса, но что жена — в паспорте отметки нет. В один номер не пущу. Пусть снимает отдельный и там живет". Смотрю, у Людмилы Марковны истерика начинается, слезы ручьем Что делать? Звоню среди ночи домой директору филармонии Марку Викторовичу Блюмину: так, мол, и так, извините, едем в аэропорт, гастроли придется отменить. Он выслушал: "Приезжайте ко мне". Переночевали у него. Утром, после кофе, он везет нас в филармонию, ведет к себе в кабинет, а там уже ждут — дама из загса, свидетели и все такое. Так он нас с Людмилой Марковной и поженил. А через два года мы расстались.
Люсю я всегда вспоминаю с большой благодарностью, потому что считаю, что за короткий период нашей совместной жизни я получил от нее много хорошего. Гурченко — человек талантливый и, как женщина, извините за подробности, не похожа ни на кого. Она индивидуальна во всем… Но невозможно было нам вместе находиться, потому что, кроме влечения, кроме любви, существует жизнь. К тому времени мои мама, отец и сестра переехали в Москву и жили в моей квартире на проспекте Мира, а я — у Люси. Она никак не хотела общаться с моими родителями. Конечно, не это послужило главной причиной развода. Думаю, были бы у нас общие творческие интересы или совместные дети (у нее уже была дочь Маша, очаровательная девочка), то… А так, она уезжала на съемки, я — на гастроли. "Добрые люди" доносили о каких-то дорожных приключениях, увлечениях, романах. Это вызывало раздражение с обеих сторон. Но если абстрагироваться от каких-то жизненных мелочей, то по большому счету я очень благодарен судьбе за то, что по ней так широко прошла личность Людмилы Марковны.
Мы с ней, к сожалению, до сих пор не общаемся. Не по моей вине. Я готов был поддерживать интеллигентные отношения, но не нашел понимания. Я продолжаю тупо кланяться при встречах, мне не отвечают. Однажды это вызвало бурную реакцию: "Ненавижу!" "Значит, любишь…" — повернулся и пошел…
А вообще я не безгрешен. Я человек вспыльчивый, часто оскорблял людей. Женился я трижды и разводился некрасиво… У Гамзатова есть строки: "Обижал я тех, кого любил. Милая, прости мне прегрешенья…"
ТАЙНА ЖЕНЫ
23 октября 2002 года террористы захватили заложников в Театральном центре на Дубровке. С боевиками-смертниками невозможно было договориться, но несколько человек попытались сделать это. Среди них первым был Иосиф Кобзон, который вывел из здания группу детей и беременную женщину. Семья артиста, как и все, не отходила от телевизоров, боясь даже подумать, чем все это может закончиться. И только жена певца Неля не в состоянии была следить за происходящим. Она просто ждала… Вспоминая, как это было, начну с рассказа о ней, о Неле Кобзон.
Мадонна белых ночейБывают женщины, про которых говорят: она уже немолодая, но какая красивая! Такие женщины красивы всегда. Как в природе не только весна, но и зима может быть такой, что глаз не оторвешь, так и женщина — лучшее ее творение — в любом возрасте быть может прекрасной. Примером — Нинон де Ланкло, пушкинская Натали или Галина Вишневская… Много женщин. Но мало, о ком хотел написать.
…Она, кажется, делала все, чтобы скрывать свою красоту. Ее повседневная одежда нередко напоминала кримпленовые изделия середины 70-х. Обувь нередко была невыразительна или казалась не идущей ей, а может быть, даже очень несовременной. Бывало, очень задумчивая, двигалась она напряженно и, несколько наклонившись вперед. Но как преображалась она, стоило ей заняться делом. Мигом исчезало все, что делало ее незаметной, и, словно вырвавшись из-под этой напускной непривлекательности, открывалась редкая красота. Откуда ни возьмись, появлялись другие одежды, и она становилась не то, что достойной, а быть может, своими нарядами даже превосходила одетого всегда по-новому и с аристократическим вкусом супруга. Обнаруживалась классическая женщина.
