Джованни Джерманетто - Записки цирюльника
В конце июля в Турине обнаружился недостаток хлеба. Черный, тяжелый, со всевозможными примесями, малопитательный, он все же являлся основным продуктом питания рабочих масс. И его отсутствие взволновало население. После долгих часов ожидания в хвосте у хлебной лавки увидеть вместо хлеба надпись «Хлеба нет» было мало приятно для работниц, проработавших 10–12 часов на предприятиях. Такие надписи толпа встречала гневными криками и свистом. Можно легко представить себе настроение широких масс накануне туринского восстания. С одной стороны — трудящиеся, жаждущие хлеба и мира, а с другой стороны — капиталисты, подрядчики и поставщики, богатые бездельники, прятавшиеся в тылу и охраняемые вооруженными силами реакционного государства, собирающегося воевать «до победного конца».
22 августа хлеба совсем не оказалось в лавках.
На некоторых фабриках рабочие после обеденного перерыва не возобновили работу.
— Почему не работаете? — спросил один из хозяев.
— Потому, что мы не ели, — последовал ответ.
— Я пошлю грузовик за солдатским хлебом, — предложил он.
— Долой войну! — было ответом.
К пяти часам рабочие всех предприятий вышли на улицу. Освобожденные от призыва срывали с рукава отличавшую их трехцветную повязку и присоединялись к бастующим.
Был арестован секретарь Палаты труда. Реформисты пытались было выпустить «призыв к порядку», но им не удалось опубликовать его. Рабочая делегация была отправлена в Милан, в Центральный Комитет Итальянской социалистической партии и Конфедерацию труда, с требованием расширить движение. Но получила отказ.
Таким образом, восстание шло и развивалось без всякого руководства. Делегация от женщин отправилась к префекту и получила туманные обещания. На улицах толпа все возрастала.
Из какого-то проезжавшего шикарного автомобиля при виде взволнованной толпы раздался насмешливый голос:
— Сколько шума из-за хлеба! Кушайте пирожное!
Толпа всколыхнулась:
— Будем и мы есть пирожное!
Начался разгром кондитерских. Из центра движение перебросилось на окраины. Стали сооружать баррикады, но строили неумело, и взять их ничего не стоило. В Борго Сан-Паоло подожгли церковь, где годом раньше монахи высекли мальчика. Теперь припомнили и это.
Первые стычки с полицией. Первые жертвы. Рабочие громили оружейные лавки и вооружались. На помощь полиции были выдвинуты воинские части. Так как главным центром движения являлись две окраины: Борго Сан-Паоло и Баррьера ди Милано, расположенные на противоположных концах, то воинские части отрезали одну окраину от другой. Но эти отряды явно были ненадежны. Солдаты были бледны, хмуры, офицеры растеряны. Женщины приносили солдатам еду и говорили им:
— Не стреляйте, вы ведь наши братья.
Отряд альпийских стрелков, получив приказ стрелять, отдал свои ружья рабочим, что вызвало общий взрыв энтузиазма. И ни одного человека от партии! Лозунги толпы быстро менялись. Начали с требования хлеба, потом послышалось:
— Долой войну!
Затем:
— Требуем мира! Долой оружие! Прочь из окопов!
Распевали:
Сними свое ружье и брось его на землю.
Мы требуем мира, мы требуем мира!
Мы не желаем войны!
Одно из отделений полиции было захвачено восставшими. Массы устремились в центр: к префектуре, к управлению полиции, к казармам.
Выступили на сцену блиндированные автомобили, затрещали пулеметы, двинулись танки. Улицы были залиты кровью. Город, погруженный в полутьму, треск пулеметов, грохот автомобилей…
Героизм туринского пролетариата был велик. Рассказывают, что в тот момент, когда тяжелые танки направлялись к окраинам, группа женщин прорвала солдатские цепи и преградила дорогу танкам… Они цеплялись за машины и не давали им двигаться. Приказ пустить в ход пулеметы не был выполнен. Солдаты, бледные, с залитыми потом и слезами лицами, не хотели стрелять…
Но сопротивление не могло длиться долго. Ходили разные слухи. Говорили, что социалистическая партия советует возобновить работу… Вождей не было… Через несколько дней восстание было подавлено.
По официальным данным, были убиты сорок два человека, по нашему же подсчету, мертвых было больше пятисот, раненые насчитывались тысячами.
Полиция запретила родным опознать убитых. Так и похоронили их неузнанными.
Аресты продолжались еще с месяц после подавления восстания. Был арестован в Милане также и Серрати.
На процессе арестованные отстаивали партийную платформу, но никто из них не набрался смелости выступить в защиту героического восстания тружеников Турина.
Лишь последующей борьбой рабочего класса 22 февраля 1919 г. удалось вырвать у правителей Италии амнистию, по которой были освобождены арестованные в дни туринского восстания.
Эхо революционных событий в Турине прокатилось по всей стране. На рабочих, крестьян, солдат, ремесленников и мелких торговцев туринское восстание произвело громадное впечатление. Но печать не нашла нужным осветить события в Турине. «Аванти» печатала лишь небольшие заметки и даже не попыталась освещать факты или публиковать документы о революционном выступлении трудящихся Турина!
Фоссано находится в шестидесяти километрах от Турина. Он был в эти дни отрезан от него. Но кое-какие сообщения все же доходили до нас, и в городе царило необычайное волнение среди всех слоев населения. Однако газеты ни словом не обмолвились о происходящем в Турине. Я прочитал о туринских событиях во французской печати. Даже «Аванти» известие об этом напечатал петитом.
У нас в городке составили по этому поводу воззвание и перевели его для пленных. В парикмахерской только и говорили о Турине.
Как всегда, выходили бюллетени генерала Кадорны, возвещавшие о победах и славе итальянского оружия…
А через несколько дней итальянская армия, разбитая наголову при Капоретто в беспорядке отступала и откатилась до реки Пьяве[46].
Глава XVI
Съезд во Флоренции
Капоретто.
Дороги, загроможденные солдатами, бросившими свои полки, и беженцами на повозках, заваленных всяким скарбом, с маленькими детьми. Дороги, по краям которых стонут и умирают раненые, брошенные без всякой помощи. Мосты, взорванные прежде, чем бегущие перешли по ним. Ужасные сцены перед бурлящими реками. Грохот артиллерии, своей и вражеской, расстреливающей с обеих сторон обезумевшее население. Рассвирепевшие офицеры тщетно пытались остановить неудержимо катившуюся лавину гибнущей армии. Напрасно. Гонимая паникой, лавина эта докатилась до Пьявы, а беженцы и дезертиры рассыпались по всей стране.
