Антон Вильгоцкий - Кто такая Айн Рэнд?
Несколько месяцев плотного общения с американскими политиками помогли ей избавиться от этого скептицизма. Участие в предвыборной кампании Уэнделла Уилки стало для Айн неожиданным окном в душу приютившей ее страны, подарившим ей новое понимание американской истории и культуры. После этого Рэнд стала рассуждать об Америке с точки зрения, которая показалась бы ей самой совершенно чуждой еще несколькими месяцами ранее. Она стала превозносить прелести американского капитализма и индивидуализма, действуя так, как если бы являлась коренной американкой. Ее политические взгляды полностью сформировались, и в начале сороковых годов XX века она чувствовала себя в этой сфере деятельности как рыба в воде.
Центральная идея нового романа Рэнд пришла к ней вскоре после их с Фрэнком свадьбы. Работая на RKO, Айн познакомилась с живущей по соседству женщиной, которая также была эмигрировавшей из России еврейкой. Дочь соседки, Марселла Бэннерт, работала секретаршей у влиятельного голливудского продюсера Дэвида Селзника[4]. Именно эта девушка свела ее с агентом, который помог продать сценарий «Красной пешки», что принесло Рэнд ее первый серьезный успех. Как и сама Айн, Марселла была амбициозна и всю себя посвящала карьере. Однажды Рэнд спросила Бэннерт, в чем та видит цель своей жизни. Приятельница ответила: «Если ни у кого не будет автомобиля, то и мне не нужен. Если автомобили существуют, а у других людей их нет, то я хочу иметь автомобиль. Если кто-то владеет двумя авто, то и я хочу себе два».
Рэнд была в ужасе. Этот эпизод мелкого голливудского бахвальства отрыл ей глаза на устройство всей общественной вселенной. «Вот, – подумала она гневно, – я думала, что эта девушка эгоистична, а она, как оказалось, совершенно бескорыстна». За карьерными маневрами ее соседки скрывалось мелочное и пустое желание казаться значительнее в глазах окружающих! Это была мотивация, которую Рэнд не могла понять. Однако, наткнувшись на эту приземленную жизненную философию поблизости от себя, она поняла, что это может стать ключом к пониманию всего, что ее окружает.
Айн быстро расширила ответ секретарши до масштабов целой теории по человеческой психологии. Дочь ее соседки не имела собственных взглядов на жизнь, служила чужим идеям и ценностям, была, так сказать, «попугаем» – или, как назвала это Рэнд, «секонд-хендером». Ее противоположностью являлась сама Рэнд, которая в большей степени стремилась создать дать жизнь определенным идеям, книгам или фильмам, нежели просто достичь принятого в обществе уровня успеха. В течение нескольких дней Рэнд вывела из разницы между ней и Марселлой «базовое отличие между двумя типами людей в мире». Она представила себе смутные очертания двух конфликтующих персонажей: «секонд-хендера» и индивидуалиста. Из этой темы впоследствии вырос сюжет ее следующего романа.
Но в течение следующих двух лет эти идеи оставались нетронутыми, а Рэнд пришлось тратить силы на переезд в Нью-Йорк и адаптацию там. Когда же она снова вернулась к занятиям литературой, то действовала более методично. На этот раз деньги не были главной целью создания книги. Как бы сильна ни была ее ненависть к Вудсу – но участие именитого продюсера помогло ей получить то, к чему она так стремилась: возможность писать в полную силу, ни на что не отвлекаясь. Теперь у нее были деньги! Авторские отчисления за «Ночью 16-го января» доходили порой до 1200 долларов в неделю (в то время как далеко не каждый американец мог похвастать в ту пору, что он зарабатывает такую сумму за год). Права на постановку были проданы в театры Австрии, Великобритании, Венгрии, Германии, Польши, Швейцарии и ряда других европейских стран. «Ночью 16-го января» собирались повторно показывать в Лос-Анджелесе, также готовилась премьера в Чикаго. По иронии судьбы, Уоткинс заключила контракт даже с созданной Рузвельтом Администрацией развития общественных работ – и постановки спектакля начались во множестве небольших театров по всей стране. И со всей страны деньги рекой стекались в Нью-Йорк, в кошелек Айн Рэнд.
Рэнд не интересовалась роскошью – ее цель состояла в том, чтобы зарабатывать деньги, а не тратить их. Но теперь она позволила себе потратить часть заработанных денег на цели, к которым давно стремилась. Одной из них было новое жилье. О’Конноры покинули небольшую меблированную комнату, в которой прожили больше года, и арендовали квартиру попросторнее, а еще чуть позднее перебрались в апартаменты на семнадцатом этаже жилого комплекса, расположенного на перекрестке Парк Авеню и Тридцать восьмой стрит. Теперь, когда у них было больше свободного пространства, Айн и Фрэнк приобрели выдержанный в стиле арт-деко набор мебели для спальни, а также изящный диван. Айн прошлась по магазинам, чтобы купить одежды – по больше части присматриваясь к чудаковатым и вычурным нарядам – и начала носить меховое пальто, которое стало ее фирменным атрибутом в сороковые годы. Остальные деньги пара приберегла на будущее. Главной целью Рэнд в настоящее время было выкроить время для работы над своим следующим романом.
К тому моменту она решила, что фоном, на котором будут разворачиваться события новой книги, станет архитектура – область, где сливаются воедино искусство, наука и бизнес. Посещая публичную библиотеку Нью-Йорка, Рэнд прочла массу специализированных книг по архитектуре, заполнив несколько записных книжек деталями и подробностями, которые должны были расцветить ее роман. Как и в случае с предыдущими работами, Айн делала обширные заметки, касающиеся темы, цели и манеры подачи материала в произведении, которое она изначально озаглавила «Жизни из секонд-хенда».
В самых ранних версиях это произведение являло собой ответ Рэнд Фридриху Ницше. Знаменитый провозвестник смерти Бога, сам Ницше не был заинтересован в том, чтобы создать новую мораль на замену облетающей сухой шелухе христианства. Цельсвоей деятельности он видел, в первую очередь, в том, чтобы расчистить путь для «философов будущего». И Рэнд видела себя в качестве одного из этих философов. В своем первом философском дневнике она задавалась вопросом, возможна ли индивидуалистская мораль. Годом позже, начав работать над вторым из своих романов, знала – да, возможна.
Несмотря на то, что «Источник» является художественным произведением, на его страницах Рэнд формулирует гораздо более комплексный взгляд на проблему человеческого бытия, нежели тот, что был представлен в ее предыдущих изысканиях. В том, как она изображает центрального персонажа, Говарда Рорка, все еще можно проследить влияние Фридриха Ницше. Сначала Рэнд даже хотела открыть роман цитатой из Ницше, но убрала эпиграф перед тем, как книга отправилась в печать. В 1968 она вернула эту цитату на место в юбилейном издании «Источника», состоявшемся через двадцать пять лет после первой публикации романа. Рэнд объяснила, что, несмотря на ее глубокие расхождения с метафизикой и эпистемологией Ницше, она все еще находится под впечатлением от его способности выражать человеческое величие в возвышенно поэтичных и эмоциональных определениях. Она взяла цитату из «По ту сторону добра и зла», где Ницше славит «основополагающую уверенность, которую благородная душа испытывает в себе самой – нечто такое, что не нужно искать, не может быть найдено и, вероятно, также не может быть и потеряно. Благородная душа обладает уважением к себе».
