Жан Жюль-Верн - Жюль Верн
Брак по нантской моде тех времен давал ему вполне веские основания сомневаться в искренности девственниц, ведомых к алтарю. Условности играли в этом деле значительную роль, что вполне понятно, однако неприемлемо для страстного сердца. Главным в таких браках была их разумность. Лишь одна девушка, оказавшаяся способной пренебречь всем этим, могла бы ему подойти — Лоранс, вышедшая наперекор стихиям за того, кого полюбила. К сожалению, когда они познакомились, сердца и той и другого были уже заняты: сердце Лоранс — человеком, за которого она решила выйти, сердце Жюля — воспоминаниями о Каролине.
Мать не переставала требовать, чтобы он женился во что бы то ни стало, и он уже свыкся с мыслью о браке по расчету, который по крайней мере положил бы конец его безденежью и одиночеству. «Я женюсь на женщине, которую ты мне найдешь, женюсь с закрытыми глазами и открытым кошельком», — пишет он ей.
Горький цинизм его шутки слишком груб, чтобы в него можно было верить. Женитьба — что ж, он против нее уже в принципе не возражает, а его друзья доказали ему, что такой конец нормален для «одиннадцати холостяков». Он немного завидует им, однако никак не в состоянии серьезно отнестись к этому важному делу. Для него брак пока еще только «похороны холостяцкой жизни», и, присутствуя на свадьбе своего друга Мари, он «глубоко взбудоражен видом этой похоронной процессии», взбудоражен, то есть охвачен приступом «безудержного хохота, который и сейчас еще не прошел», — добавляет он.
Эта свадьба дала ему повод повеселиться: «Никак не могу вообразить себя главным лицом в подобной церемонии. Я нахожу ее в высшей степени комичной. А между тем…» Здесь оборванная фраза выдает ее автора: отныне его шутки — только бахвальство!
Этот молодой человек не способен вступить в брак по расчету. Вообразить себя участником своей собственной свадьбы он мог бы, лишь допустив, что случилось нечто с его головой, ибо нечто случилось и с его сердцем. Пути провидения неисповедимы — всем это известно, — они погружают нас в магму непредвиденных обстоятельств и, как гений Максвелла, ведут к единственному окошечку, за которым видится наша судьба.
12. ЛЮБОВЬ И ФИНАНСЫ
Встреча в Амьене с молодой вдовой Онориной де Виан. Чтобы обеспечить себе более регулярный заработок, Жюль Верн устремляется в финансовый мир и поступает на службу к одному парижскому биржевому маклеру. Он женится на Онорине в 1857 году.
8 мая 1856 года путь, ниспосланный Жюлю Верну провидением, оказался путем железнодорожным, которым он отправился в Амьен, где приятель его Леларж должен был вступить в брак с мадемуазель Эме де Виан. Быть может, подумает кто-нибудь, он едет в Амьен с намерением воспользоваться случаем и отыскать там невесту? Это не представляется вероятным, но одно несомненно: он уже готов к тому, чтобы лезть в эту петлю!
8 мая 1856 года он только извещает родных: «В понедельник я еду в Амьен. В этот день мой друг Леларж женится на мадемуазель Эме де Виан».
Из следующего письма (к матери) видно, что в этом, надо сказать, довольно унылом в то время городе, он обрел капуанские наслаждения[37]:
«Я еще в Амьене, где милое гостеприимство семьи де Виан обязало меня задержаться дольше, чем я предполагал».
Надо признать, что обязательство это он принял на себя весьма охотно!
Доверчиво ступил он на землю пикардийского города, не подозревая, что здесь готовится капкан холостяку, считавшему себя неуязвимым. В этом провинциальном окружении не было ничего, что могло бы восхитить его и породить в нем чувство какой бы то ни было неполноценности, лежащее в основе робости. Напротив, он появляется здесь в ореоле столичного жителя. В Нанте — он свой, там его судят, мерят общей меркой, там он чувствует себя пленником ложного стыда, то есть собственных предрассудков. В новой для него амьенской среде он гораздо свободнее, ибо здесь он чужой.
Де Вианы — люди непритязательные, и все они радуются семейному торжеству. Жюль Верн сразу же заразился этим расположением духа, в сущности вполне соответствующим его натуре. Он из тех, кто в карман за словом не лезет, и потому всем приятен. Де Вианы отлично подготовили свое празднество, как это принято в провинции: и в Нанте, и особенно в обожающей гурманство Пикардии. Заразительная, жаркая атмосфера банкетов склоняет его к доброжелательности.
И вот в этой-то праздничной атмосфере возникает перед ним милый полузабытый силуэт! Красивая, даже очень и очень красивая, элегантная, веселая! Каролина всего-навсего переменила имя — теперь ее зовут Онорина! Это сестра сегодняшней невесты — юная вдова. Вдова? Ну и что же! У нее двое детей? Подумаешь!
Онорина очаровывает его, как в свое время Каролина, и по тем же причинам, в которых он себе не сознается. Как не подчеркнуть того обстоятельства, что обе женщины очень сходны по характеру? Каролина была красива, Онорина по меньшей мере не хуже. Каролина смеялась, смеется и Онорина. Госпожа де ла Фюи называет Каролину — может быть, несколько поспешно — юной сумасбродкой. Она могла бы сказать то же самое об Онорине. Скажем, что обе они были очень женственны и легкомысленны, однако это вовсе не исключало в них других качеств, более серьезных, как это доказала жизнь.
Можно поэтому считать, что Каролина и Онорина соответствовали тому типу женщин, к которому был чувствителен Жюль Верн. Как говорил Вилье де Лиль-Адан[38], каждый мужчина ищет в реальности идеальное женское существо, плод его воображения. Однако он видит лишь внешний его облик, не имея возможности овладеть сущностью, заключенной в некую оболочку. Какое же открытие, восхищающее или же разочаровывающее, суждено будет сделать ему с течением времени?
Согласно методу, который ему так хорошо удавался, он в нескольких строчках сделает первый набросок намеченного им плана:
«Семья де Виан, в которую вступает Огюст, очаровательна, она состоит из юной, очень любезной вдовушки, сестры невесты, по-видимому весьма счастливой, и молодого человека моих лет, биржевого маклера в Амьене, который зарабатывает кучу денег и является милейшим парнем, какого только видел свет.
Отец — старый военный в отставке, но он куда лучше, чем обычно бывают эти отставные вояки, а мать — женщина недюжинного ума».
Софи, возможно, будет удивлена: не привыкла она к тому, чтобы ее сын расточал похвалы целому семейству! Такое вступление позволит ему признаться, что в Амьене ему понравился не только вкус хваленого паштета из утки!
