Александр Панов - Искры революции
— Я хорошо знал ваших ребят — Мишу, Пашу, Петю Гузаковых, Васю Лаптева, Ваню Мызгина и еще некоторых, — говорил Михаил Николаевич.
— А о судьбе их знаете? — робко спросил Иван.
— Знаю, ребята. Привет вам от Пети. Он, пожалуй, ваш ровесник?
— Да, да. На годик или два постарше некоторых из нас, — подтвердил Иван.
— Так вот, он убежал из тюрьмы. Был за границей. Вернулся. Выполнял задания партии в Вятке, в Казани. Потом партия послала его в Златоуст.
— А почему не к нам? — спросил Иван.
— Ну, здесь бы его немедленно сцапали жандармы. Да и и Златоусте-то он прожил недолго. В прошлом году какой-то провокатор его выдал. Судили. Дали шесть лет каторги. Ну да этот парень смелый! Все равно убежит. А Иван Мызгин. Сколько раз он убегал?! Тоже ведь побывал за границей. Теперь его запрятали в Сибирь.
Так вот, друзья, меня прислала к вам партия большевиков, которую организовал Ленин. Слыхали о нем?
— Слыхали от Василия Андреича, — ответило несколько голосов.
— Так вот эта партия борется за то, чтобы хозяевами заводов и земли были рабочие и крестьяне, а не помещики и заводовладельцы, чтобы трудящиеся работали на производстве не более восьми часов и не было бы тунеядцев, которые не работают, а жрут больше всех. Членами этой партии были вам известные Миша Гузаков, Василий Лаптев, Дмитрий Кузнецов. Членами этой партии являются Петр Гузаков, Иван Мызгин и ваши старшие товарищи, присутствующие здесь. Позвольте и вас спросить, а вы хотите бороться за то, за что борется наша партия, за что отдали свои жизни ваши земляки?
— Хотим! — ответили хором юноши.
Председателем организации избрали Ваню Напалкова, казначеем Сашу Харчевникова, а библиотекарем Георгия Малькова.
— Поздравляю вас, дорогие товарищи! С этого дня вы выходите на широкий путь тяжелой борьбы за рабочее дело. Будьте стойкими. Кто чувствует себя слабым для этой борьбы, пусть лучше сейчас отойдет в сторону, чем потом подведет товарищей. Строго соблюдайте партийную тайну. Оберегайте друг друга от полиции. Желаю вам успеха!
Михаил Николаевич попрощался с молодежью, посоветовал разойтись парами и ушел вместе с Чевардиным и Симбирцевым.
Второе собрание состоялось в январе 1914 года в доме Георгия Малькова. Собравшиеся принесли с собой гармошки, балалайки, водку, закуску. У ворот оставили дозорных. Через час в дом вбежал запыхавшийся дозорный.
— На улице стражники. Идут сюда.
— Спокойно, товарищи! — предупредил молодежь представитель Миньярского комитета партии Коковихин.
— Нам, старикам, надо скрыться, а вы пойте!
Двенадцать дюжих стражников ввалились в избу.
— Ни с места! Сидеть смирно! — приказал урядник.
Смолкли задорные песни, замолчали голоса растянутой гармошки, повисли в руках приподнятые стаканы с водкой.
— По какому случаю такое сборище?
— Ваше благородие, зрите! Сегодня крещение господне и мы гуляем. Не изволите ли угоститься? — предложил Напалков.
— Знаем мы ваши гулянки. Обыскать!
Стражники обшарили карманы присутствующих и нашли несколько незапрещенных книжек.
— Увести всех в участок. Там разберемся.
Участники собрания не спеша оделись и на ходу осушили наполненные стаканы. Гармонист сжал и снова растянул меха гармошки. Тренькнули балалайки. Компания с шумом выкатилась на улицу.
— Прекратить песни! — орал урядник.
Но молодежь не обращала внимания на окрик. Это странное шествие привлекло внимание многих жителей поселка.
Всю ночь продержали ребят полицейские. Не добившись ничего, они переписали всех весельчаков и выпустили.
За кружковцами началась слежка. В долгие зимние вечера полицейские торчали под окнами у неблагонадежных, подслушивали и подсматривали всюду. Они побывали в домах Опарина, Малькова, Харькова, у Харчевникова, у всех записанных в крещенский праздник. А к Напалковым явились даже днем.
— Собирайся, поедем? — бесцеремонно приказал урядник.
— Куда? — спросил Иван.
— Не разговаривать, живо!
С группой стражников урядник вывел Напалкова из дома, усадил в вагонетку и по узкой колее покатили за поселок. Недалеко от железнодорожной ветки стояли стога сена. Сюда и привели Ивана Дмитриевича.
— Ну, сказывай, в котором стогу спрятано оружие, бомбы, — потребовал полицейский страж.
— А-а, вон зачем вы меня сюда привезли, — сказал Напалков, а сам подумал: «Уж и поиздеваюсь же я над вами, господа».
— Может быть, в этом, господин урядник?
— Лезь под стог и вытаскивай все.
— Не могу, господин урядник, взорваться могут.
— Лезь, говорю!
— Слушаюсь, господин урядник, только вместе с вами.
Урядник приказал стражнику, и тот полез вслед за Напалковым. С другой стороны стога встретил урядник.
— Ну?
— Нету, господин урядник, видимо, вон в том.
Слазили под другой стог, под третий…
— Ты что, решил издеваться над нами?!
— Никак нет, ваше благородие. Вы приказываете — я лезу.
— Сказывай, где оружие?!
— Это у вас надо спросить, господин урядник, вы привезли меня сюда и заставили искать, я искал…
— Молчать, дурак!
Обманутая полиция рыскала всюду, но оружия не нашла.
ПОД ЗВОН КОЛОКОЛОВ
Ярко светит солнце в Симской долине в июльские дни. Все взрослое население в эту пору в лесу. В поселке остались лишь деды, бабушки и внуки, да чиновники, задержавшиеся в канцеляриях по долгу службы.
Каждый год в июле управляющий горнозаводским округом представлял рабочим по две недели отпуска без содержания. А нынче Умов дал целый месяц.
Вырвались люди из душных, жарких корпусов на лесной простор. Кто с корзиной в руках, кто с топором и пилой, а больше с косами, вилами да граблями на телегах уехали в лес.
Задымили костры, появились шатры, зашумел народ у лесных полянок.
И чуть свет поутру приоткроет луга, все косцы, как один, взмахнут косами. Э-эх! Размахнись, рука! Зажужжи, коса! Поклонись, трава, родной земле! — и засверкают косы, словно молнии, вал за валом лягут подкошенные травы.
Но по лесу вдруг пронеслось:
— Мужики-и! Скорей домой! Война-а! Мобилизация-а! — Это кричали вестовые, прискакавшие на лошадях из поселка. Они разъезжали по покосам, по лесам, собирая народ в Сим.
Вскоре до слуха докатился звук набата. Все стремглав бросились в поселок, полагая, что набат зовет на пожар.
Перепугалась и местная знать, в этот час находившаяся дома.
— Пожар? Что горит? — спрашивали друг друга растерявшиеся обыватели.
— Война, господа, объявлена война с Германией! — кричали осведомленные.
