Георгий Гречко - Космонавт № 34. От лучины до пришельцев
Годы шли, но про Тунгусскую тайну я не забывал. Возможность представилась, когда я уже вовсю работал у Королева. Мне удалось заразить товарищей интересом к этой загадке. Нам нужно было заинтересовать Королева. Для этого мы пошли на военную хитрость. Мы использовали отчет Золотова, страниц на пятьсот, из него следовало, что это был марсианский космический корабль. Он взорвался на высоте пять километров, и мощность взрыва составила порядка пяти мегатонн. Хитрость в том, что мы понимали несерьезность золотовского отчета. Золотов пробыл там пару дней – и накатал огромный отчет.
Но в главном мы были честны: загадка существует и это загадка мирового значения. Значит, ее исследование – в интересах науки. Мы понимали, что весь отчет Королев читать не будет. Но в предисловии и заключении говорилось о космическом корабле – и Сергей Павлович про явил интерес к его остаткам, которые можно найти. Королев даже денег дал из своего фонда материальной помощи – пятьсот рублей на авиабилеты туда и обратно. Дал вертолет, двух солдат с рацией и сухой паек. Резюме Королева звучало так: «Поезжайте и разберитесь на месте!»
Мы вложили в экспедицию и свои деньги и за несколько месяцев провели очень серьезную работу. Я горжусь тем, что при моем участии была определена точка, над которой произошел взрыв. Мы прибыли в район Тунгуски и присоединились к научной экспедиции Г. Ф. Плеханова, состоявшей в основном из сибирских ученых и студентов. Нашу королевскую группу возглавлял В. А. Кошелев. Встретили нас на заимке с восторгом. Особенно всех впечатлял вертолет, на котором кружили над эпицентром взрыва с радиометром – искали источники радиации. Искали так же в бассейне Подкаменной Тунгуски все, что напоминало частицы метеорита.
Там на Тунгуске я получил нужный на всю жизнь урок. Помню, прем мы по тропе с рюкзаками – сорок – пятьдесят килограммов груза у каждого за спиной. На первой же остановке буквально рухнули мордой в сырой мох, кое-как прикрывшись штормовками от гнуса. И, что называется, отрубились. Сколько я проспал, час – полтора не знаю. Прихожу в себя, вижу – костер горит. И Руфина Журавлева, сестра нашего товарища Виктора, кашу уже сварила, что-то зашивает. Она же с нами шла, с таким же рюкзаком! Хрупкая на вид девушка, а мы – здоровые мужики! Мне стыдно стало. Я этого никогда в жизни не забуду.
Из Красноярска я позвонил Королеву. Звонил из здания КГБ. Две толстые двери – за ними находился пункт ВЧ, правительственной связи. Начальник поинтересовался, кому хочу звонить. Я назвал фамилию. Он полистал какую-то книжечку, потом молча посмотрел на меня, набрал номер и сразу же вышел из комнаты… Я начал говорить Королеву, что мы взяли семь тысяч проб, получили радиоактивную золу, изучили падение деревьев и так далее и тому подобное. Это была чистая правда. Он вежливо слушал, а потом вдруг спрашивает: «Обломок корабля нашли?» Отвечаю – нет. «Тогда продолжайте искать». «Сергей Павлович, так отпуск заканчивается!» – «Я вам его продлеваю». Но мне надо было возвращаться в КБ. Я дал честное слово своему начальнику, что вернусь в срок.
И вернулся.
А Владимир Кошелев остался в экспедиции еще на месяц. Мне, к сожалению, не пришлось спускаться в озеро Чеко за пробами донного ила. Это проделал Кошелев, когда я уже работал в Подлипках. Кислородная аппаратура была сложная и опасная. Причем наш товарищ, который его страховал при погружении, перепутал сигнал нормального погружения с сигналом опасности – и резко вытащил Кошелева. У Владимира тогда лопнула барабанная перепонка. Несколько лет назад озеро Чеко исследовали итальянцы, убежденные, что это озеро возникло на месте кратера того самого взрыва.
А не так давно после большого перерыва я встретил Владимира Кошелева. Между нами произошел вот такой диалог: «Чем занимаешься?» – «Пишу диссертации» – «А что сейчас дает диссертация?» – «Ты не понял, я пишу диссертации не для себя, а для других. И так навострился, что все защиты проходят без сучка, без задоринки. По любой специальности научился писать – вплоть до гинекологии. Хочешь, для тебя напишу?» – «Да я уже защитил две диссертации». Вскоре мой старый товарищ Владимир Кошелев умер.
Хотя тогда мы ничего сенсационного не нашли, я убежден, что над Тунгуской взорвалось нечто необычайное. Мне по душе такая версия: пришельцы, зная, что мы не можем защитить Землю от крупных метеоритов, установили в окрестностях нашей планеты антиракеты. Тунгусский метеорит летел на Петербург, но они сбили его.
Мы – энтузиасты поисков метеорита, друзья по экспедициям – называем себя космодранцами. У нас есть и своя «метеоритная» поэзия. В некоторых стихах остроумно отражены мои приезды на Тунгуску…
Стихи на полях:Я в маршруты водил королевских ребят,
Был за Хушмой, за Чамбою-речкой,
И общался я несколько суток подряд
С засекреченным Жорою Гречко.
Он приехал в тайгу НЛО изучать
В середине XX века.
На челе Жоры Гречко лежала печать
Выдающегося человека.
Мы по вывалу топали день и другой,
Утопали в тунгусском болоте,
А потом он меня прокатил над тайгой
В персональном своем вертолете.
Я вернулся в свой Н-ск, где и ныне живу,
Не обласкан общественным строем,
Жора с вывала прямо уехал в Москву,
Став прославленным дважды Героем.
С той поры засыпаю и вижу во сне,
Будто спирт завезли на Заимку,
И мы песни горланим в ночной тишине,
Сидя с Жорою Гречко в обнимку.
Чуден вывал в лучах восходящей луны.
Сколько тут открывается взору!
А на звездах пилотов погибших сыны
Ожидают землянина Жору.
В наше тихое местечко
Заявился Жора Гречко,
Прокатился по дворам,
Получился тарарам.
Чтобы не было позору,
Коньяком поили Жору.
Жора выкушал коньяк.
«Не такой уж я маньяк!
Бросьте вы свою комету,
Все равно ведь смысла нету,
Занимайтесь НЛО,
От него сегодня зло».
До забору, до крылечка
Проводили Жору Гречко,
Повторяя горячо:
«Приезжайте к нам ешчо!»
Обязательно еще приеду! Ведь тайна Тунгусского метеорита не раскрыта. Существует более 90 версий того, что же произошло на самом деле. Я пришел вот к какому выводу – и не надо ее раскрывать. Пока эта загадка существует, туда будут стремиться люди. И какие люди! Наша интеллектуальная элита.
А то откроют – и все, незачем комаров кормить. Так считаю не я один, но и другие «космодранцы». Кто-то, кажется, Черников, сказал: «Пусть никогда не будет открыта тайна тунгусского метеорита». Или вот еще, из тунгусского фольклора: «Бороться и искать, найти и перепрятать!». Так что, если мы и найдем этот метеорит, то закопаем его, чтобы было, что искать дальше. А если кусок метеорита найдет кто-нибудь не из наших друзей – мы позволим ему сфотографироваться, написать статью, а потом все равно спрячем находку обратно. Потому что каждый, кто сюда приходил, не нашел метеорита. Но все нашли друзей, нашли науку, нашли проблему, нашли себя, как человека, который пусть боится медведя, но комара точно не боится.
