Георгий Гречко - Космонавт № 34. От лучины до пришельцев
К. П. Феоктистов – проектант от Бога
Для меня Константин Петрович Феоктистов – один из самых уважаемых ученых и космонавтов. Феоктистов – это проектант от Бога. Наши корабли и первые орбитальные станции – все это были проекты Феоктистова, создававшиеся под руководством Королева.
Когда в 1964-м году медицинскую комиссию прошла наша, первая группа гражданских кандидатов в космонавты, Королев первым из нас выдвинул на полет Феоктистова. Хотя Константин Петрович не подходил по физическим критериям, не обладал бычьим здоровьем и завидной спортивной подготовкой. Все-таки это был 1964-й год, опыта полетов не хватало, а условия были экстремальными… Но Королев не прогадал, он снова оказался прав. Главный конструктор заслуженно наградил Феоктистова за его проектный гений. В полете Феоктистов первым из профессионалов-ученых проверил, как работает его техника в космосе. Он стал нашим первым гражданским космонавтом, первым космонавтом-бортинженером. Мы пошли вслед за ним.
У Константина Петровича было какое-то удивительное чутье, он без данных, без расчетов мог скомпоновать корабль. Феоктистов всю жизнь считал, что это именно он сделал корабль. Вроде бы по всем данным так и получается. Но я считаю, что корабль сделал все-таки Королев. Феоктистов недооценивает роль организационных способностей Главного. Даже десять гениальных инженеров, собравшись вместе, не смогут сделать корабль, если не будет человека, который рационально организует их работу. В этом и был гений Королева. Феоктистов – умнейший человек. Меня всегда поражала его способность решать задачи. Он самостоятельно решал любую проблему. Безусловно, Феоктистов – самый умный из нас, а Королев – самый мудрый.
Феоктистов был очень образованный, думающий и деятельный человек, не знавший покоя. Он выпустил несколько книг. Он был очень упорный. Все свои решения он отстаивал до того, что иногда даже выводил из себя Сергея Павловича Королева. Тогда Королев отбирал у него пропуск, рвал его и говорил: «Я тебя увольняю». Но проходил день-два, без Феоктистова дела не шли. «Где Феоктистов?», – спрашивал Королев. «Вы же его уволили». «Никого я не увольнял. Пусть приходит на работу».
Константин Петрович на работе – это яростный спорщик, убежденный в своей правоте и потому нередко – непримиримый. Я мог не соглашаться с его позицией, у меня всегда была своя. Но я всегда уважал его позицию, его взгляды, его подход. Внешне Феоктистов производил впечатление сурового, суховатого человека, но был он и замечательным рассказчиком – остроумным, азартным, с яркой фантазией.
Феоктистов вместе с Комаровым и Егоровым входил в состав экипажа, который в 1964 году совершил полет на первом аппарате серии «Восход». В этом полете советские космонавты впервые отправились в космос без скафандров.
И военная судьба у него была экстремальная. Партизаны послали его – мальчишку в разведку. Но немцы что-то заподозрили, поставили к яме и расстреляли. Но пуля его только ранила, а не убила. Он упал в яму, а ночью оттуда вылез.
В самом длительном из моих полетов я осознал, что пилотируемые орбитальные станции – это очень дорогой и малоэффективный метод исследования космоса. На борту сотня приборов, но навести на цель можно лишь несколько из них, а остальные смотрят неизвестно куда. Априори КПД станции низок. Сразу после приземления ко мне подошел академик Глушко со свитой. В ней и Феоктистов.
Надо быть мальчишкой, слишком уж прямолинейным человеком, чтобы сразу же после успешного полета сказать Главному конструктору, что это направление – тупиковый путь развития космонавтики. Но я не удержался и сказал, что думал. Глушко напрягся и ответил, что я думаю не так, как все прогрессивное человечество. И сразу же ушел. Свита за ним.
И лишь Феоктистов остался. Он внимательно выслушал мои доводы, а потом заметил, что в них есть рациональное зерно. Честно говоря, правда никому не нравится. И позже Феоктистов пришел к схожей точке зрения. В последние годы у нас не было серьезных противоречий во взглядах на будущее пилотируемой космонавтики.
Кстати, Феоктистов был единственным беспартийным космонавтом в СССР. Он никогда не состоял в КПСС. Я-то был коммунистом и до того, как попал в отряд космонавтов, и ничуть об этом не жалею. Не берусь судить за Политбюро и прочие верха, но мы, на своем рядовом уровне, неплохо решали производственные и социальные вопросы. Так что я ничуть не стыжусь, мы делали хорошее дело.
Но Феоктистов не был в партии до отряда космонавтов. Молодые ребята, которых зачисляли в отряд, тут же писали заявления в партию. А Феоктистов был постарше и сказал: «Некрасиво как-то: не был коммунистом, а тут вступлю не потому, что идейный, а чтобы карьеру сделать». Это благородная позиция принципиального человека, не карьериста.
Тунгусская тайна
Еще в юности, в 1946-м году в журнале «Вокруг света» я прочитал рассказ Александра Казанцева «Взрыв». О том, что Тунгусским метеоритом был межпланетный марсианский космолет, потерпевший катастрофу. Это была увлекательная историческая загадка. Ария Штернфельд, известный исследователь межпланетных полетов, рассчитал, что на Землю он летел не прямо с Марса, а сначала на Венеру и только потом – на Землю. Так вот, оптимальная дата такого прилета является датой падения Тунгусского метеорита. Мы тоже так летели к комете Галлея. Сначала до Венеры, а потом воспользовались ее гравитационным полем, которое и добросило нас до кометы. Это называется пертурбационный маневр.
Есть и другое объяснение загадки Тунгусского метеорита, которое, например, больше нравится ленинградскому исследователю Валерию Уварову. Взрыв в сибирской тайге стал результатом попадания метеорита в палеовулкан. То ли случайное совпадение метеорита с вулканом, то ли кто-то специально стреляет из космоса по вулканам и вызывает извержения. Я к чему клоню – как же это все интересно! Мне не интересно читать в гламурном журнале о том, кто с кем живет, кому изменяет. Меня интересуют такие вот основательные загадки, загадки даже не веков, а тысячелетий.
Прочитав статью Казанцева, я заболел этой тайной. Хотел рвануть в район падения метеорита, но посмотрел на карту – далеко! Денег у меня не было и экспедицию пришлось отложить. Но я твердо сказал себе: «Я там буду!» Дал себе слово, что когда-нибудь туда доберусь и начну искать остатки этого корабля. У меня был не только дух приключений, но и дух поиска, стремление докопаться до истины, понять, как было на самом деле. Надо было идти в тайгу, чтобы своими руками потрогать тайну.
Годы шли, но про Тунгусскую тайну я не забывал. Возможность представилась, когда я уже вовсю работал у Королева. Мне удалось заразить товарищей интересом к этой загадке. Нам нужно было заинтересовать Королева. Для этого мы пошли на военную хитрость. Мы использовали отчет Золотова, страниц на пятьсот, из него следовало, что это был марсианский космический корабль. Он взорвался на высоте пять километров, и мощность взрыва составила порядка пяти мегатонн. Хитрость в том, что мы понимали несерьезность золотовского отчета. Золотов пробыл там пару дней – и накатал огромный отчет.
