М. Дубинский - Женщина в жизни великих и знаменитых людей
Но не лучше ли объяснить его поступок указанным выше стремлением к прочной семейной жизни, хотя бы самого буржуазного свойства? Не забудем, что возвышенность полета никогда не мешала гению быть в жизни обыкновенным человеком со всеми его слабыми сторонами. Ведь и готические соборы, как бы уходящие своими верхушками в лазурные небеса, построены на фундаментах из простого булыжника…
Гете и Беттина
Женитьба не спасла Гёте от сетей Амура. Он продолжал любить и быть любимым, и на его «закат печальный», говоря словами Пушкина, любовь не раз еще блестела «улыбкою прощальной». Одной из этих улыбок была Беттина. Странная женщина, впоследствии жена писателя Арнима, не знавшая удержу своим необыкновенным фантазиям, она, по выражению Льюиса, была скорее демоном, чем женщиной, но не без проблесков гениальности, придающих блеск бессмысленной чепухе, и решительно ускользает от всякой критики. «Как скоро, – говорит он, – вы станете судить о ней серьезно, вам в ответ пожмут плечами и скажут: „Ведь это Брентано“, полагая, что этой фразой все сказано. В Германии даже сложилась пословица: „Где кончается безумие других, там начинается безумие Брентано“».
Эта-то особа, юная, пылкая, взбалмошная, причудливая, влюбилась в поэта, еще не видя его, и начала засыпать его письмами с выражением пламенных восторгов. Затем она приезжает вдруг в Веймар, бросается поэту в объятия и, как она сама рассказывает, при первом же свидании засыпает у него на груди. После этого она преследует его любовью, клятвами, ревностью, несмотря на то что предмету ее страсти было уже пятьдесят восемь лет.
И Гёте опять ожил. Благодаря отвратительной страсти Христины к вину семейная жизнь его была далека от счастливого идеала. Бывали сцены, горькие упреки; но желание поэта поставить жену на высоту семейной добропорядочности наталкивалось всегда на черствое упорство простолюдинки, у которой было много преданности мужу, но мало осмысленного отношения к жизни. Появление Беттины не могло не показаться поэту теплой струей в холоде домашней обстановки, и он невольно поддался ее очарованию. К сожалению, и здесь поэта ждало разочарование: сумасбродные выходки Беттины не давали покоя маститому поэту. Ее изъявления любви были так бурны, настойчивы, дики, что должны были переполнить чашу и из источника радости превратиться в источник отчаяния. Гёте не воспользовался ее невинностью в первые дни увлечения, когда не встретил бы с ее стороны ничего, кроме доброго согласия, и немало благословлял за это судьбу впоследствии, когда она сделалась ему в тягость. Он уставал. Ее бурная страсть нарушала гармонию духа, которую он воспитал в себе годами труда и размышления. Разрыв был неизбежен.
И он произошел. Приехав вторично в Веймар, Беттина пошла с Христиной на художественную выставку и там сумасбродными выходками вывела жену поэта из терпения. Между женщинами началась ссора с грубыми ругательствами. Гёте вступился за жену и отказал Беттине от дома. Она не хотела подчиниться печальной необходимости и делала все возможное, чтобы удержать расположение Гёте, но успеха не имела. Когда она в третий раз приехала в Веймар, он не принял ее, несмотря на все ее мольбы. Роман кончился очень грубой развязкой.
Запоздалые страсти
Мы пройдем мимо целого ряда любовных похождений, озаривших последние годы Гёте, в том числе его любви к знаменитой веймарской актрисе Короне Шрётер, красота которой спорила с ее талантом и с которой, как говорили злые языки, Гёте находился в связи. Великий поэт остался великим женолюбцем до самой могилы, чему особенно способствовала смерть его жены, скончавшейся после продолжительных и тяжких эпилептических страданий в 1816 году. Даже тогда, когда ему уже было шестьдесят лет, на его жизненном пути появилась молодая, свежая, горячо любящая Минна Герцлиб, приемная дочь книгопродавца Фромана, девушка, полюбившая старика-поэта всем пылом начинающейся молодой жизни и внушившая ему целый ряд сонетов и роман «Сродство душ», в котором, как и во всех произведениях подобного рода, описаны его чувства к возлюбленной. Сам Гёте говорит о своем произведении: «В этом романе высказалось сердце, болящее глубокой, страшной раной и в то же время боящееся выздоровления, заживления этой раны. Тут, как в погребальной урне, я схоронил с глубоким волнением многое грустное, многое пережитое. 3 октября 1809 года я совсем сдал роман с рук, но не мог при этом совершенно освободиться от чувств, его породивших». Страсть Минны и Гёте внушала большое опасение друзьям девушки и поэта, и они поспешили предупредить серьезные последствия, отправив девушку в пансион, что действительно оказалось спасительным средством.
Но этим не кончились сердечные тревоги Гёте. Через пять лет, то есть когда поэту было шестьдесят пять лет, он встретился с очаровательной женой банкира Виллемера, Марианной, и оба тотчас же полюбили друг друга до того сильно, что, читая теперь, через много лет, стихотворные излияния Гёте и такие же ответы его возлюбленной, совершенно забываешь огромную разницу в летах обоих возлюбленных. Так и кажется, что перед нами два совершенно юных существа, в прошлом которых не записано еще ни одной страсти и которые спешат насладиться новооткрывшимся для них счастьем возможно сильнее и полнее. Вот некоторые из стихотворений Марианны, посланных Гёте во время разлуки (они приведены Брандесом в статье о Марианне Виллемер) и ярко свидетельствующих о ее страсти:
Doch dem mildes, sanftes Wehen,
Kuhlt die wunden Augenlieder,
Ach, fur Lcid musst ich vergehen
Hofft ich nicht, wir sehn's uns wieder.[63]
Марианна писала ему под особым шифром, который был известен только Гёте. Поэт отвечал ей таким же образом, что, конечно, весьма важно для оценки отношений между возлюбленными. Одно из стихотворений, посланных Марианной престарелому предмету своего сердца в шифрованной форме, дышит необычайной страстью.
Dich zu eroffnen
Mein Herz verlangt mich.
Kraft hab ich keine,
Als ihn zu lieben
So recht im Stillen,
Was soll das werden?
Will ihn umarmen
Und kann es nicht.[64]
Судьбе угодно было, чтобы влюбленные больше не увиделись, но они до самой смерти поэта, т. е. в течение 17 лет, находились в переписке. За месяц до своей смерти Гёте отослал ей ее письма и, конечно, ее стихотворение «К (анидному ветру», в котором, между прочим, жена банкира Виллемера восклицала:
Sag ihm, aber sag's bescheiden,
Seine Liebe sei mein Leben.[65]
Отсылая своей возлюбленной ее стихотворения и письма, Гёте, конечно, хотел скрыть от современников и потомства любовь молодой женщины, не имевшей на нее права в силу обета, который она дала мужу у алтаря церкви; но Гёте был слишком велик, чтобы тайна его сердца осталась действительной тайной, и западный ветер, к которому Марианна обращалась с просьбой тихонько рассказать поэту о ее любви, разболтал эту тайну на весь цивилизованный мир. Невольно вспоминается строфа из прекрасного стихотворения одного из современных наших поэтов – Фофанова:
И цветы, опьяненные росами.
Рассказали ветрам песни нежные,
И распели их ветры мятежные
Над водой, над землей, над утесами…
Последняя любовь
Современники Гёте, которым была известна его сердечная слабость, знали, что он и в могилу сойдет с песней любви на устах. И действительно, уже будучи семидесяти пяти лет от роду, он, как юноша, влюбился в восемнадцатилетнюю Ульрику Левецов. Это была замечательная во многих отношениях любовь. Ничего нет удивительного, если старик влюбляется в молодую девушку; неудивительно также, если молодая девушка решается выйти за старика, прельщенная блестящей перспективой или поставленная в невозможность поступить иначе. Но странно, почти невероятно, если юное существо, почти ребенок, влюбляется в преклонного старика, у которого нет самого существенного элемента всякой любви – будущего. Между тем Ульрика полюбила старика Гёте, и притом искренней, пылкой любовью, не иссякшей в ее душе до самой смерти.
Эта любовь замечательна еще. потому, что она почти до последних дней девятнадцатого столетия сохранила живую намять о величайшем поэте всех времен и народов. Почти легендой дышат подробности, проникавшие иногда в печать из уединенного замка в Богемии, приютившего в своих стенах, последний предмет любви Гёте. Ульрика умерла в 1898 году, донеся до могилы воспоминание о гениальном человеке, который едва не сделался ее мужем.
Что думала она в эти грустные годы старости (она умерла 96 лет от роду), мысленно уходя назад к далеким, почти сказочным временам, когда орел германской поэзии остановил на ней свои большие глаза, готовясь унести ее на старых, но все еще сильных крыльях в бездонное голубое небо? Она ни за кого не вышла замуж, потому что разве можно было найти человека, который был бы в состоянии занять в ее сердце место, принадлежавшее когда-то Гёте? Он был стар, но она помнила, что он был все еще крепок, корпус его был строен и прям, по лбу не протянулось ни одной морщины, на голове не было и признака плеши, а глаза сверкали ослепительным блеском красоты и силы. Ульрика помнила, что у них уже все было условлено, что недоставало только формального акта – женитьбы, но пришли друзья и приятели и восстали против этого «неестественного» брака, который в глазах общества мог бы показаться смешным.
