Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙV
8/21 февраля 1902. Пятница.
Отчеты и корректура.
9/22 февраля 1902. Суббота.
Призывал О. Алексея Савабе, чтобы взять у него катихизатора Иоанна Хитоми для гувернерства и учительства в Семинарии на место Петра Суда, заболевшего чахоткой. Думал, что о. Алексей, по обычаю, станет упорствовать — «нужен, мол, очень для Церкви Акасака» и прочее; к счастию, о. Алексей отнесся к утрате благодушно, хотя немного опечалился.
Всенощную Львовский с правым хором так спешно пел, что еще пуще безобразие, противоположное тому, за которое я сделал ему выговор в воскресенье. Мучение, да и только! Уж пусть лучше бесконечно тянет, чем торопится так, что певчие и слова иной раз не могут выговорить; первое будет неуменье или нераденье, второе же кощунство. До того человек не хочет употребить внимание! Весь ушел в свою должность самца.
10/23 февраля 1902. Воскресенье.
После Литургии Стефан Доде, зашедши ко мне, рассказал, что старший брат его присоединился к какой–то новой секте, очень страшной: члены ее, собравшись, исповедуются в своих грехах — каждый перед всем обществом; затем, что еще бывает у них, во что они веруют и прочее. Стефан еще не знает; кажется, нет пункта веры ни в Бога, ни в Будду, ни в какое другое высшее существо; «ё-наге» — отречение от мира у них главное, но в чем оно состоит — тоже не ясно. Спрашивал Стефан, можно ли ему присоединиться к этому обществу с целью разбить их учение и образумить их?
— Делаться членом общества такого никак не следует. Но вы можете так пойти на их собрание и говорить с ними.
— Они посторонних на свои собрания не допускают.
— В таком случае займитесь обращением вашего брата на путь истинный, этого с вас пока достаточно. Притом же, если вы образумите брата, то чрез него можете подействовать и на других. Главное же, займитесь обращением ко Христу вашей матери. Ужели вы допустите, чтобы она умерла в слепоте духовной? Истощите всю вашу сыновнюю любовь, чтобы тронуть ее сердце, — и прочее, и прочее.
11/24 февраля 1902. Понедельник.
О. Иоанн Оно из Оосака пишет об о. Сергии Судзуки, что он не уживается ни с христианами, ни с христианками; последних чем–то оскорбил на их собрании, так что они и собрания из–за него прекратили, — насилу о. Оно опять побудил их начать. — Положительно неспособен о. Судзуки управлять Церковью; и его рано или поздно придется взять сюда, к Собору, где ему не с кем будет ссориться.
Гордий Сиина опять напомнил о себе: пришел требовать жалованье за февраль по число, когда ушел. Оно ему и дано; но это уже последний его побор с Церкви. — Впрочем, кто знает; ведь гениальный надувало и нахал; может, и опять извернется надуть. На метрическом свидетельстве, которое я ему когда–то, по его просьбе, послал в Иркутск — только на этой ничтожной бумажке он ухитрился выехать и в Семинарию, и в Академию, да еще мало в Казанскую — в Петербургскую; везде заверяя, конечно, что он имеет целью только одно — служить Церкви в Японии. И вот наслужил. Надул и здесь Церковь почти на сто ен, да еще со злословием ушел, будет теперь пакостить Церкви, елико возможет.
12/25 февраля 1902. Вторник.
Хорош состав учеников в младшем курсе Катихизаторской школы: то и дело, что доносят друг на друга разные пакости да ссорятся между собою до драк. Утром сегодня с плачем приходил Петр Танака, что из Немуро прибыл всего на несколько месяцев в школу, почти старик; на него взнесли, будто он причиной ссор в школе, тогда как он ничему не причинен и, кажется, единственный порядочный человек между ними… Полное оскудение проповеднического элемента!
Во время класса пения сказал двум собранным вместе хорам, каково должно быть пение в Церкви — неспешное, раздельное, молитвенное, от сердца идущее, не как кимвал звянающий, и прочее.
13/26 февраля 1902. Среда.
Стефан Доде был, говорил, что на днях будет собрание его товарищей по школе — «квазоку гакко», и он намерен на нем говорить товарищам о необходимости религии, именно христианской, для человека — спрашивал совета для сего. Я, конечно, одобрил и кое–что посоветовал. Но жаль, что сей юный аристократ при своем постоянно спокойном и радостном настроении духа от успокоения во Христе не перестает кашлять; злой недуг, видимо, продолжает точить его здоровье.
Под вечер прибежали сказать, что о. Павлу Сато очень трудно. Нашел его в бессознательном состоянии; о. Мидзуно в епитрахиле читал отходную, врач и сиделка хлопотали; собравшиеся около постели помолились. Мало–помалу ему сделалось лучше. Но смерть — не за горами.
14/27 февраля 1902. Четверг.
О. Феодор Мидзуно, вчера только что вернувшийся с обзора своих Церквей в Симооса, вошел подробно в разбор ссоры учеников Катихизаторской школы как заведующий сею школою, в качестве инспектора, и успокоил всех, надолго ли — неизвестно. Следовало бы весь младший класс выгнать из школы, но авось и из них кто–нибудь будет полезен Церкви.
15/28 февраля 1902. Пятница.
Отчеты и донесения за прошедший год, наконец, отправил на почту. За неимением помощника много времени всегда берет это дело.
В Семинарию поступил новый гувернер и учитель Иоанн Хитоми. А для замещения его в квартале Акасака о. Алексей Савабе просит Якова Оота, молодого катихизатора из Одавара — «там–де два, одного священник может уступить». Написано к о. Василию Усуи, может ли уступить? Но чтобы не стеснялся отказать, если не может…
16 февраля/1 марта 1902. Суббота.
К удивлению, о. Василий Усуи ответил, что «со всею готовностию отправит немедленно Якова Оота в Токио в распоряжение о. Алексея Савабе». Это плохо рекомендует Оота, значит — не такой катихизатор, что можно дорожить им. Жаль! Недавно выпущенный из Семинарии, на которого надежды возлагаются.
17 февраля/2 марта 1902. Воскресенье.
Грубое и безграмотное письмо от адмирала Скрыдлова из Нагасаки. «Зачем–де часовню при госпитале там без спроса у него обратили в Церковь?» А часовня остается той же часовней, только ремонтирована. И из–за этого адмирал сменил доктора Волошина, говорят, очень хорошего по своей части, и воздвигает бурю против о. Вениамина, да вот и сюда брызги его гнева. Как это глупо! Я лучше думал о Скрыдлове, земляке своем. Отвечать — значило бы вразумлять его — не поймет!
О. Яков Такая, из Кагосима, извещает, что остались они там без церковного места, как раки на мели. Свое, на котором стоял погоревший церковный дом, продали — тесно–де, а за намеченное для покупки подняли теперь такую цену, что приступиться нельзя. Зачем плохо рассчитывать и зевать!
