Ирина Кнорринг - Золотые миры.Избранное

Я себя ненавижу порой,
Как в тяжёлом, томительном сне.
С возбуждённой, усталой душой,
Я жалею о прожитом дне.

По дороге исканий глухих
Я в потёмках иду без огня,
Я путей не увижу иных
И никто не увидит меня.

В омертвелой душе, в темноте
Жажда жизни сверкнёт иногда,
И в прозрачной, красивой мечте
Бесполезно проходят года.

Всё пройдёт, всё идёт увядать.
И, крылатое время сгубя,
Только я буду жить и желать,
И до слёз ненавидеть себя.

Шепчут травы сонные,
Воздух опьянён,
Очи утомлённые
Не смыкает сон.

Тишина заветная
Дремлет над землёй.
Думы безответные
Веют надо мной.

Шепчут что-то скорбное,
Как им не шептать!
Вечно непокорные —
Их не разгадать.

Даль страшит неясная —
В ней на всё ответ…
Есть желанья страстные,
Только силы нет.

Давит ночь унылая,
Тяжкая, как стон,
Мысли быстрокрылые
Не сплетает сон.

Люблю мечты глухое увяданье,
Неясное, как призрак, очертанье
Её последней, мимолётной ласки.
Люблю души холодное страданье
В иллюзии безумия и сказки.
Люблю сплетать поблекнувшие розы,
Сплетать в одно и радости, и слёзы.
Люблю терзать в безмолвии забвенья
Души моей померкнувшие грёзы,
Разбитые, распаянные звенья.

Душа моя так страстно хочет жить,
Могильный мрак в ней больше не проснётся.
Что было раз, то больше не вернётся,
Но след ещё глубок — его не позабыть.

И вторит жизнь унылым перезвоном,
Издалека коварный слышен глас:
«Виденье мрака было только раз!
Молчи, молчи, душа, твой день погас
И ночь твоя бездушным будет стоном».

В тихой безмолвной могиле, под белым крестом
Смерть приютила страданье на ложе своём.
Злые сомненья и слёзы прорвали душевную тьму.
Холодно, тихо и просто страдать одному.
Кто-то засыпал могилу, ушёл и забыл,
Стоны последние вопль мировой заглушил.
Спит одинокий изгнанник, далёкий, забытый, чужой,
Скрыл глубоко все мечты и страданья — вечный покой.

Мы пришли умирать.
Из холодных снегов, обагрённых в крови,
Унесли мы глухие терзанья свои…
Мы устали и жить, и мечтать.

Счастье наше давно прожито.
Окружающий мир нам и глух и далёк.
Мы — лишь тени былого, мы — жгучий упрёк…
Но кому и за что?

Мы страдали одни…
Мы устали от злобы, обид и борьбы,
Мы остались одни среди гордой толпы
В наши злые, предсмертные дни.

Мы устали томиться и ждать.
Нам остались проклятья да вещие сны…
Из холодных снегов в край цветущей весны
Мы пришли умирать.

Есть место за пустынною горой,
Заваленное острыми камнями.
Там кактусы колючими ветвями
Сплелись с зелёной, свежею травой.

Сухой, колючий куст над глыбой вековой
Обвит едва заметными цветами,
И стонет над холодными камнями
Безжизненной маслины ствол сухой.

Там мировой хаос. В коварные объятья
Сплелись шипы и нежные цветы.
Там мёртвый сон, предвестник темноты,
Там бродят жизнь и смерть — родные братья —
Там чьи-то страшные зловещие следы
И тяготеет вечное проклятье.

Душа человека — холодное, тёмное море,
Он молод, в нём страсти безумная бьётся волна,
Терзанья любви он забыл, и порвалась струна,
Блаженство проклятья узнал он средь мёртвого моря.

О жизни любил он мечтать, но не ждал ничего
От сумрачных дней, что пред ним расстилались далёко.
Он — жертва хаоса. О, люди, не смейтесь жестоко,
О, люди, не троньте, не троньте страданий его!

Промчатся года одинокие,
Века пронесутся, звеня,
Приблизятся грани далёкие
Последнего, страшного дня.

Всё светлое в мире разрушится,
Опустится тёмный покров,
Сомненья с надеждой закрутятся
В таинственной пляске миров.

Добро станет злом погибающих,
Мечты разобьётся звено,
И в песне веков умирающих
Все жизни сольются в одно.

И смерти аккорды несмелые
Из пурпура, смеха и слёз
Сплетутся в великое целое,
В бессмертный, безмолвный хаос.

Бесцветность сумрака, беззвучность тишины,
Неясность мысли, холодность желанья
Влекут ко мне грядущей сказки сны,
Грядущей песни звуков очертанья.

В душевной пропасти, в тревоге упованья
Дрожит несмелый зов моей весны,
И в даль манят таинственные сны,
К бесцельной красоте пустого обещанья.

Что скажет мне грядущий идеал?
Какой тоской он на душу повеет?
Какою выдумкой он сердце мне согреет?
Что принесёт с собой девятый вал?
Но вот неясность сумрака редеет
И хмурятся вдали вершины грозных скал…