Анатолий Чупринский - Маленькие повести о великих писателях
— Побере-егись!!! — раздался окрик над самым его ухом.
Мимо пронеслась груженая тачка с мешками.
Очнувшись, Ванечка сообразил, что оказался в торговом порту. Среди тюков, бочек и ящиков. У причала стоял английский корабль. Но самое удивительное, что с его борта доносились крики говорящих попугаев. В клетках.
— В Вест-Индию! В Вест-Индию!
— В теплые края! На родину-у!
Заметив Ванечку и пернатым чутьем разгадав в нем «своего человека», попугаи хором принялись уговаривать его отправиться вместе с ними. В какое-то мгновение он и действительно заколебался. А не плюнуть ли на все… На канцелярию с ее бесконечными и бессмысленными бумагами? На весь высший свет, на Петербург? И разумеется, на нее, предательницу Катерину Александровну?
Почему бы и нет! Можно хоть завтра отправиться с попугаями в Вест-Индию, Поселиться там среди дикарей. И жить спокойной и здоровой жизнью. Писать стихи, просвещать туземцев.
Но что-то удержало Ванечку.
Он от всей души поблагодарил попугаев за столь лестное предложение и категорически отказался. Рожденный без хвоста, он обречен был жить в России. Среди снегов и бурых медведей.
Еще долго Ванечке виделась одна и та же сцена. Он сидит за письменным столом дома. Один. Распахивается дверь и входит ОНА. Катерина Александровна. Бледна и взволнована.
— Что это вы, мой юный друг! Совсем с ума спятили?! Перестали бывать у нас! Хотите, чтоб я прочь прогнала Французика? Думаете, этот сморчок вытеснил вас из моего сердца? Руку! Дайте вашу….
— Руку! Чего ты руку тянешь, будто нищий на паперти! — смеялись на ним канцеляристы. Ванечка молчал. Молчал.
«… Ты, сказывают, петь великий мастерище…»…
Отвергнутая любовь способна на подвиги. Один такой подвиг и замыслил совершить наш юный Ванечка. В одно прекрасное утро вознамерился стать Первым драматургом эпохи. Обскакать Княжнина, супруга предательницы Катерины Александровны.
Директором Петербургских театров в те времена был генерал Петр Александрович Соймонов. Человек хорошо образованный и несколько насмешливый. К нему и направил свои косолапые стопы канцелярский медвежонок Ванечка. Он держал под мышкой комическую оперу в трех действиях под названием «Бешеная семья».
Смелость города берет, говаривал еще отец Андрей Прохорович. Сей наказ, Ванечка вытвердил накрепко.
Ванечка явился на прием к генералу Соймонову на час раньше назначенного. Не только счастливые часов не наблюдают, несчастные и отвергнутые этим тоже грешат. Слуга, человек сообразительный, пустил его в кабинет. И попросил обождать.
В кабинете генерала Ванечка застал обезьянку по имени Луиза. Она сидела за письменным столом и в задумчивости покусывала гусиное перо. Очевидно, собиралась что-то такое сочинить.
Мартышка Луиза на людях была вертлявой пустышкой. На самом же деле, как и большинство вынужденных эмигранток, отличалась незаурядным умом и доброжелательностью.
Кстати, кроме мартышки Луизы, в доме генерала проживала немка карлица Шарлотта. И курчавый арапчонок, при крещении названный Пафнутием. Веселая компания, ничего не скажешь.
Каково же было изумление маленькой Луизы, когда Ванечка, чинно раскланявшись, сходу изложил ей все свои горести-напасти. И даже попросил совета.
Мартышка Луиза прониклась участием к несчастному Ванечке. И дала несколько дельных советов в отношении генерала. Чем его к себе расположить, о чем не стоит и заикаться. И все такое.
Слово за слово. Наш Ванечка совсем разоткровенничался. И даже поведал мартышке Луизе свою тайную мечту. Научиться танцевать. Луиза в изумлении всплеснула ручонками. У нее тоже, оказывается, была подобная тайна! Мечта. С детства ее тянуло к танцам.
Словом, вошедший в свой собственный кабинет, (разумеется, без доклада!), генерал Соймонов застал прелюбопытную картинку.
Неуклюжий, медведеобразный Ванечка и изящная, ловкая Луиза танцевали на паркете нечто вроде полонеза.
Быстро пролистав страницы комической оперы «Бешеная семья», генерал Соймонов отметил, (про себя!), незаурядные способности провинциального медвежонка. Он любил язвительных французских писателей. А этот, прямо-таки, какой-то новый Вольтер от канцелярии.
Генерал заказал шестнадцатилетнему Ванечке перевод французской оперы, Ванечка исполнил. И довольно быстро. К тому приложил еще собственную комедию «Проказники». Генерал приказал капельмейстеру Деви сочинить на нее музыку.
Не прошло и трех недель, как Ванечка принес комедию под названием «Сочинитель в прихожей». Генерал и ее одобрил.
Колесо завертелось.
В знак признания его драматического таланта, Ванечке, по распоряжению генерала, выдали билет для свободного входа в театр. В партер. На рублевые места.
Более того. Генерал предложил Ванечке перейти из Казенной палаты, где тот прозябал канцеляристом, в Горную экспедицию. На должность своего секретаря. Ванечка с благодарностью согласился.
Гром грянул, как и всегда в литературном мире, среди абсолютно ясного дня. К генералу Соймонову явился первый драматург эпохи Княжнин, собственной персоной. И в категорической форме потребовал! Немедля запретить комическую оперу «Бешеная семья». И заодно еще «Сочинителя в прихожей». Оба эти произведения порочат его честь и достоинство! И жены его, Катерины Александровны.
Генерал Соймонов попытался было разубедить оскорбленного Княжнина. Дескать, при прочтении лично он никаких таких намеков не углядел. Княжнин стоял на своем. Мол, достаточно того, что разглядел он. Первый драматург эпохи. Яков Борисович Княжнин.
Соймонов успокоил его. Он немедля отдаст распоряжение.
Вызвав своего секретаря в кабинет, Соймонов сообщил последнему пренеприятное известие, С сего дня его произведения к печати и публичному представлению не дозволяются.
— Я дурно пишу? — спросил юный талант.
— Недурно, — пожал плечами Соймонов. — Но еще б ты более навострился, когда б у Княжнина немного поучился.
Услышав ненавистное ему теперь имя, Ванечка вдруг ощутил, что внутри него что-то такое… заклинило. Его понесло.
— Ваше превосходительство! — сдерживаясь, сказал он, — думается мне, сам господин Дмитриевский одобрил мою комедию.
— Сам Дмитриевский?! — изумленно переспросил генерал.
Напрасно мартышка Луиза заламывала за его спиной ручонки и делала всяческие предупредительные знаки. Ванечка видеть и слышать ничего не желал. Кстати, Дмитриевский был всего-навсего ведущим актером. И ссылаться на его авторитет, все одно, что требовать от министра выполнить приказание швейцара.
