Том Джелтен - Бакарди и долгая битва за Кубу. Биография идеи
Больше всех им нравилась марка «Бакарди», и испанские колониальные власти регулярно отсылали ее в Мадрид. Для них это был испанский продукт, поскольку его производили в испанской колонии. (Образцы рома «Бакарди» на Столетней Выставке в Филадельфии были частью испанской экспозиции). В 1888 году королева Мария-Кристина, которая правила регентшей при своем двухлетнем сыне Альфонсо XIII, назначила «Bacardi & Compañía» «Поставщиком королевского двора» — на деле это было почетное звание, позволявшее компании ставить на своей продукции королевский герб и упоминать в рекламе свои связи с королевской фамилией.
Хотя братья Бакарди открыто критиковали испанское владычество на Кубе, однако они серьезно относились к своему семейному предприятию, не стали пренебрегать коммерческими выводами, которые давало им звание «поставщика», и немедленно ими воспользовались. Они без колебаний отправили несколько сортов рома на Всемирную Выставку в Барселоне, где получили золотые медали, точно так же, как не возражали против решения отца выставить ром «Бакарди» в Мадриде в 1877 году, как раз тогда, когда фабрика Бакарди в Сантьяго стала прикрытием для анти-испанского заговора.
Более того, братья Бакарди считали, что продвижение их рома в Испании тоже служит на благо делу независимости. Для романтически настроенных патриотов ром, как и табак, был символом острова, воплощал в себе национальный характер и историю Кубы — от ее почвы и ее солнца до ее рабства. Бакарди при любой возможности подчеркивали эту ассоциацию и думали о наследии острова, когда готовили экспонаты для международных выставок. Для выставки в Барселоне в 1888 год они собрали миниатюрную повозку — в точности такие же повозки, запряженные волами, возили тростник с полей на сахарных плантациях. На повозке стояли ящики с бутылками рома «Бакарди», а также три деревянных бочонка, в каких выдерживали ром на складах.
Прежде чем отправить экспонат в Барселону, его выставили на публичное обозрение, и в одной сантьягской газете было написано, что посмотреть на него явилось «огромное множество» народу, которое горячо одобрило выдумку.
В Мадриде кубинский ром воспринимали как испанский продукт, однако многие кубинцы, несомненно, считали его собственным достоянием. Впоследствии Бакарди опирались на это в своей рекламе. Один из популярных рекламных лозунгов гласил: «El Que a Cuba Ha Hecho Famosa» («То, что прославило Кубу»). Вероятно, ром «Бакарди» был более «кубинским», чем остальные сорта рома, производившиеся на острове. Во главе основных конкурентов, в том числе «Camps Hermanos» в Сантьяго (производителей рома «Мафусаил») и компании Хосе Арекабала в Карденасе (изготовителей рома «Гавана Клуб»), стояли «полуостровные» переселенцы-испанцы, а владельцами и управляющими «Bacardi & Compañía» теперь были только местные уроженцы, кубинцы-«креолы», к тому же показавшие себя патриотами, и в этой компании не было ни песо зарубежного капитала. В те времена, когда многие «креольские» предприятия вытеснялись заграничными фирмами, «Бакарди» приумножали достояние Кубы и нанимали кубинцев на работу. «Bacardi & Compañía» была кубинским предприятием, производившим абсолютно кубинский продукт и отстаивавшим дело кубинской свободы, а значит, у компании были причины считать свое присутствие на всемирных выставках и даже при королевском дворе Испании поддержкой кубинских национальных интересов.
Было неясно, долго ли компании удастся сохранять свое кубинское самосознание.
Заграничные инвесторы прочесывали остров в поисках целей для захвата, и «Bacardi & Compañía» неизбежно должна была привлечь чье-нибудь внимание — дайте только срок. В 1889 году одна английская фирма предложила купить компанию целиком. Братья Бакарди отклонили это предложение из патриотизма, однако в официальном ответе оставили простор для вложения зарубежного капитала, особенно если в результате за океаном будет открыт новый сегмент рынка. «По нашим оценкам, удвоить нынешний объем производства рома и добиться бурного процветания мы сможем при вложении не более чем 2000 долларов, — писали они на приличном, пусть и не вполне правильном английском. — Мы могли бы выйти на важнейшие рынки — в Германии, в России и в самой Англии, где процедура импорта заметно облегчится, если во главе предприятия встанет респектабельный английский синдикат [sic]». Хотя ответа на это письмо братья не получили, оно показывает, что несмотря на все неудачи и трудности, компания сохраняла коммерческие амбиции и рассчитывала на расширение.
* * *К ноябрю 1889 года Эмилио Бакарди полностью погрузился в политические баталии на Кубе. В своей статье в газете «El espíritu del siglo», которую выпускала Группа вольнодумцев, Эмилио обрушил свой гнев на местную кампанию по сбору 1500 песо на покупку бархатного покрывала для статуи Девы Марии в одной из церквей. «В то время, когда улицы Сантьяго все в грязи и в лужах застоявшейся воды, — негодовал Эмилио, — когда casa de Beneficiencia (дом призрения для бедных) вынужден устраивать концерты, чтобы собрать денег на необходимый ремонт, когда все кругом говорит, что наше общество погибает от голода и кричит от боли, — именно сейчас люди, именующие себя христианами, утверждающие, будто они католики, тратят свой досуг на то, чтобы ходить из дома в дом и собирать 1000–1500 песо на покупку Деве Марии нового покрывала.
Невероятно, но факт!»
Подобные откровенные и вызывающие комментарии не были по душе испанским властям. Эмилио и его друзья из Группы вольнодумцев при каждой возможности критиковали колониальное правительство, и испанская администрация Сантьяго не поскупилась на ответные меры. Когда «El espíritu del siglo» опубликовала текст 13 статьи испанской конституции, где говорилось, что каждый испанец «имеет право свободно выражать свои мысли и мнения и в устной речи, и письменно… безо всякой предварительной цензуры», местные власти изъяли и уничтожили весь тираж.
Движение за независимость снова поднимало голову. В Сантьяго оно поначалу выражалось в мелких политических столкновениях по поводу того, имеют ли кубинцы право свободно выражать свои воззрения и читать те книги, какие пожелают. Эмилио и его единомышленники из Группы вольнодумцев попытались организовать публичную библиотеку, но получили гневную отповедь церковных властей, которые утверждали, будто нововведение «смутит покой соседей-католиков». Но это было только начало.
Именно идеологические споры и нужны были Хосе Марти, который стремился подвести революционное движение прочную политическую основу. Следующим шагом было усиление критики. С тех пор, как Эмилио с единомышленниками составляли в Сантьяго заговор, геополитическая ситуация успела измениться, и работа по созданию идеологической базы для кубинского движения за независимость не могла сводиться лишь к противостоянию антилиберальным позициям католической церкви.
