Том Джелтен - Бакарди и долгая битва за Кубу. Биография идеи
Дело кубинской независимости отнюдь не было забыто, однако после поражения в Десятилетней войне приоритеты изменились. Все 1880 годы на Кубе не было значительных вооруженных восстаний против испанского влияния. Главнокомандующие силами повстанцев Максимо Гомес и Антонио Масео сосредоточились на организационной работе и сборе средств для грядущих начинаний — как и Хосе Марти.
Этот кубинский писатель и общественный деятель, которому не исполнилось и тридцати, успел приобрести значительное влияние в сообществе изгнанников, особенно в Нью-Йорке, где он поселился в 1881 году. С точки зрения Марти первые попытки революции потерпели неудачу, потому что мятежникам недоставало стратегической координации и поддержки гражданского населения. Прежде чем предпринимать новые попытки восстания, движение должно добиться политической консолидации, утверждал Марти.
Идея «свободной Кубы» нуждается в идеологической наполненности. По мысли Марти, следовало сплотить кубинских эмигрантов «в одно масштабное демократическое предприятие» и предложить политическую программу, которая заинтересовала бы самые разные слои общества, поскольку задача добиться независимости не сводится к военным операциям, «это крайне сложная политическая проблема».
Марти отводил ведущую роль политическому просвещению народа, и это очень импонировало кубинцам вроде Эмилио Бакарди, который всегда считал, что интеллектуальная работа была бы отнюдь не лишней в революционном движении.
Эмилио взялся за реорганизацию политической деятельности в Сантьяго по побуждению своего доброго друга Федерико Переса Карбо, вместе с которым он был арестован и отправлен в ссылку. Хотя Федерико был моложе на одиннадцать лет, в Испании они с Эмилио стали неразлучны. После смерти Марии присутствие Федерико в Сантьяго напоминало Эмилио о том, что ему довелось пережить, и во время траура Федерико был ему ближе всех. Федерико мягко подвел Эмилио к тому, чтобы вернуться в мир политики, и для начала они вместе основали в Сантьяго Группу вольнодумцев имени Виктора Гюго, которая должна была пропагандировать либеральные идеи этого французского писателя.
На сторонний взгляд Перес Карбо казался тихим бухгалтером, но в душе он был отважным революционером, а поскольку его не обременяли семейные обязанности, то и возможностей у него оказалось больше, чем у Эмилио. Революционная репутация Переса Карбо была безупречной: он успел поучаствовать в боях и выполнял тайные поручения самого Антонио Масео. В 1882 году Перес Карбо сумел сбежать из заключения в Испании, пробрался в Кадис и спрятался на французском пароходе, следовавшем в Нью-Йорк, где и провел год и три месяца, работая вместе с Марти в различных газетах, сочувствовавших делу кубинской независимости. Вернувшись в Сантьяго, Федерико вместе с Эмилио Бакарди стал протестовать против иерархии католической церкви на основе идей Виктора Гюго. Известно, что когда во время переписи населения в 1872 году у Переса Карбо спросили, католик ли он, ответ был «Нет. Я вольнодумец». В глазах Эмилио и Федерико «вольнодумное» решение избегать догмы обеспечивало демократической суверенной Кубе идеологическую основу, и, пропагандируя свою «Grupo Libre Pensador Victor Hugo», они сопротивлялись тесному колониальному альянсу церкви и испанской монархии.
Первой попыткой вернуться в литературный мир для Эмилио стала статья «El Matrimonio Civil» (под псевдонимом «Аристид»), опубликованная в еженедельной газете «El espíritu del siglo». Эмилио написал ее в ответ на эдикт архиепископа Сантьягского, в котором глава церкви объявлял «антихристианским» новый закон, позволявший кубинцам регистрировать браки у гражданских чиновников. Архиепископ настаивал, что сочетать людей узами супружества имеет право лишь католическая церковь. В традициях либерализма, свойственного девятнадцатому веку, Эмилио считал попытку церковных властей запретить гражданские браки нападками на свободу и религиозную толерантность. «Они пытаются вернуть нас в ту эпоху, когда у людей не было совести, поскольку они слушались только исповедника, — писал Эмилио, — когда блестящие идеи подавлялись в зародыше, когда запуганные люди бездумно бродили и крестились с утра до вечера, недоумевая, куда смотрит их Бог».
Прилив энергии, охвативший Эмилио после долгих месяцев подавленности, отчасти объяснялся его знакомством с молодой жительницей Сантьяго Эльвирой Капе, которая разделяла его интересы и вместе с их общим другом Пересом Карбо заставила его снова писать. Эльвира получила хорошее образование, много путешествовала и свободно говорила и по-испански, и по-французски, во многом благодаря отцу, который на своей родине, во Франции, выучился на врача и считал, что его дочери должны располагать теми же возможностями, что и мужчины. В июле 1887 году Эмилио женился на Эльвире и поселился с ней в доме на улице Тринидад-Баха, где раньше жили его родители; за год до этого, после смерти дона Факундо, донья Амалия решила оттуда переехать. Эльвире в то время было всего двадцать пять лет, и она стала матерью шестерым маленьким детям Эмилио и заполнила пустоту, оставшуюся после смерти Марии.
* * *По причуде судьбы, именно когда Эмилио с братьями отстаивали независимость Кубы от Испании, им пришлось завоевывать симпатии испанской короны ради процветания своей компании. Кубинский ром стал популярен в Испании, во многом потому, что многие испанцы познакомились с ним, когда жили и работали на острове.
Больше всех им нравилась марка «Бакарди», и испанские колониальные власти регулярно отсылали ее в Мадрид. Для них это был испанский продукт, поскольку его производили в испанской колонии. (Образцы рома «Бакарди» на Столетней Выставке в Филадельфии были частью испанской экспозиции). В 1888 году королева Мария-Кристина, которая правила регентшей при своем двухлетнем сыне Альфонсо XIII, назначила «Bacardi & Compañía» «Поставщиком королевского двора» — на деле это было почетное звание, позволявшее компании ставить на своей продукции королевский герб и упоминать в рекламе свои связи с королевской фамилией.
Хотя братья Бакарди открыто критиковали испанское владычество на Кубе, однако они серьезно относились к своему семейному предприятию, не стали пренебрегать коммерческими выводами, которые давало им звание «поставщика», и немедленно ими воспользовались. Они без колебаний отправили несколько сортов рома на Всемирную Выставку в Барселоне, где получили золотые медали, точно так же, как не возражали против решения отца выставить ром «Бакарди» в Мадриде в 1877 году, как раз тогда, когда фабрика Бакарди в Сантьяго стала прикрытием для анти-испанского заговора.
