Дм. Хренков - Александр Гитович
Поэт радовался не только и даже не столько увеличению численного состава объединения. Быстро шел творческий рост молодых литераторов. Этому в немалой степени способствовало то, что у объединения была своя «посадочная площадка». Ею стал журнал «Литературный современник» (Гитович был членом редколлегии).
Журнал охотно предоставлял молодым свои страницы. В 1938, 1939, 1940 годах, пожалуй, не найти ни одного номера, в котором не были бы напечатаны стихи членов объединения. Журнал не только печатал молодых стихотворцев. Он рецензировал их первые книжки, критиковал, предостерегал от ошибок. Правда, нередко критика шла по касательной: подмечались отдельные погрешности в стихе, но менее всего говорилось о главной опасности, угрожавшей некоторым молодым стихотворцам, — рассудочности, готовности удовлетвориться книжными знаниями.
Впрочем, случалось, что и самые дружеские критические замечания иные из молодых переживали болезненно. Обиженные пытались найти сочувствие у товарищей, защиту у Гитовича. Но тщетно. Дружба членов объединения не низводилась до взаимного амнистирования. Короче говоря, молодые поэты получали хорошую закалку.
«В результате трехлетней общей работы, — отмечал Гитович, — поэтам, входящим в объединение, несмотря на все различие их поэтических индивидуальностей (ибо, конечно, Чивилихин столь же мало похож на Лифшица, как Шефнер на Лебедева и т. д.), стало ясно, что очень многое их объединяет.
Но это объединяет их и со „Стихами о Кахетии“ Тихонова, и с многими стихами Прокофьева и Саянова, и т. д. — то есть со всем тем, что кажется нам передовым и прогрессивным в советской поэзии».
Отстаивая творческие принципы, которых придерживались члены объединения, Гитович доказывал, что настоящий читатель стихов должен столь же болезненно ощущать неряшливость или небрежность поэта, как любящий музыку человек ощущает фальшивую ногу. Он говорил также о том, что никакие комбинации из весьма ограниченного количества слов, таких, как «знамена», «слава», «звезды» и пр., не могут удовлетворить читателя, вызвать в нем иные чувства, кроме раздражения, если налицо измена поэзии, ее законам, ее художественным средствам. Вот почему ряд молодых ленинградских поэтов, а вслед за ними и москвичей поставили своей целью «избежать всего того сумбура и невнятицы, которыми совсем еще недавно отличались стихи многих, даже наиболее известных наших поэтов».
Эти мысли Гитович высказал на ленинградской дискуссии о поэзии, состоявшейся в начале 1940 года. Тогда некоторые ораторы пытались обвинить поэтов объединения в групповщине. Отвечая им, Гитович сказал:
«Это показалось мне непониманием (у людей, бесконечно испорченных литературными нравами) того, что кроме групповщины может ведь существовать у поэтов и простая человеческая дружба. Вот что писал когда-то тот же Чехов:
Объединение молодых писателей не может произойти только от того, что фамилии их будут напечатаны в одном оглавлении… Для объединения нужно кое-что другое: нужны если не любовь, то хоть уважение друг к другу, взаимное доверие и абсолютная честность в отношениях, т. е. нужно, чтобы я, умирая, был уверен в том, что после моей смерти г. Бибиков не будет печатать во „Всемирной иллюстрации“ нелепых воспоминаний обо мне, что товарищи не позволят г. Леману читать на моей могиле речь от имени молодых писателей, к которым г. Леман принадлежать не имеет права, ибо он не писатель, а только прекрасный игрок на биллиарде, что при жизни я не буду завистничать, ненавистничать и сплетничать; и быть уверенным, что товарищи будут платить мне тем же… (А. П. Чехов, 1888 г.).
Я не хочу говорить лестных слов таким поэтам, как А. Чивилихин, В. Лифшиц, В. Шефнер, А. Лебедев, Е. Рывина, П. Шубин, Б. Шмидт, И. Федоров, Э. Горлин и др., большинство из которых являются моими личными друзьями, хотя я и старше многих из них, вероятно, лет на пять.
Но я свидетельствую о том, что на собраниях объединения они критикуют друг друга с резкостью, часто поражающей меня.
И если, несмотря на это, они сумели остаться друзьями, то это потому, что ни у кого из них нет основания не уважать работы другого».
В архиве Гитовича сохранилось письмо П. Шубина от 12 мая 1940 года. К тому времени Шубин жил уже в Москве, но продолжал считать себя ленинградцем и не порывал с друзьями по объединению. Он писал:
«…Еще раз утверждаю, убедившись в Москве, что честная наша ленинградская выучка, строгость и четкость стиха, осмысленность и чистота — все это придет к настоящему признанию…»
Шубин стоял несколько особняком в объединении. Не все, что там делалось, нравилось ему, не всегда он готов был соглашаться с Гитовичем. На фронте мне довелось быть свидетелем многих их бесед. Они продолжали спорить, но не было сомнений, что в главном — во взглядах на поэзию — они оставались единомышленниками.
Некоторое время Гитович и Шубин работали в газете 54-й армии «В решающий бой». Именно тогда Шубин написал свою знаменитую «Волховскую застольную».
Будут навеки в преданьях прославлены
Под пулеметной пургой
Наши штыки на высотах Синявино,
Наши штыки подо Мгой.
Шубин ценил Гитовича как поэта и руководителя литературного объединения, но несколько иронически относился к его идее собрать во время войны «пленум друзей».
— Александр Ильич, — говорил Шубин, — как квочка, все норовит разгребать для нас просо. А мы стали сами с усами. Ему же трудно поверить в это.
— Если бы я услышал такое от… (называлась фамилия одного литератора), я не удивился бы, — отвечал Гитович. — Но так докатиться Шубину!..
В тот вечер спор не закончился примирением. Однако утром на полевой сумке Гитович обнаружил записку:
«В БЮРО ЦЕНТРАЛЬНОЙ ПОЭТИЧЕСКОЙ ГРУППЫ
от П. Н. Шубина
Заявление
Т. к. я всю свою сознательную творческую жизнь связываю с ЦП Г Ленинграда, в организации которой я принимал участие непосредственно, прошу и впредь, во время войны и после, рассматривать меня как члена этой высокой организации и все мое творчество считать подотчетным данной организации.
Павел Шубин
21/VII-43 г.»
«Пленум друзей» все же частично состоялся, и вот свидетельства.
«АСТОРИЙСКАЯ ДЕКЛАРАЦИЯ ЧЕТЫРЕХ ЛЕНИНГРАДСКИХ ПОЭТОВ
Мы, ленинградские поэты, входившие в состав объединения молодых поэтов, а именно: Александр Гитович (прибыл с позиций Волховского фронта), Владимир Лифшиц (прибыл с позиций Ленинградского фронта), Анатолий Чивилихин (прибыл с позиций Волховского фронта) и Вадим Шефнер (прибыл с позиций Ленинградского фронта), встретясь в осажденном Ленинграде в гостинице „Астория“ (№ 124 — неотапливаемый) 13 декабря 1943 года и обменявшись мнениями, установили, что:
