Василий Шульгин - Дни.
– Что же она… была с ним… как это сказать… в распутинских отношениях?.
– Ну да, конечно… И вот она говорила, что все наши
мужчины ничего не стоят…
-А она что же, всех «наших мужчин» испытала?
– О, почти что… И она говорила, что Распутин – это нечто такое несравнимое…
Я ее тогда спросила: «Значит, вы его очень любите, Григория Ефимовича. Как же вы его тогда не ревнуете? Он ведь и с Манной, и с другими, и со всеми»…
Конечно, я была дура…
Она ужасно много смеялась надо мной, говорила мне, что я совсем глупенькая и «восторженная»…
И говорила, что много таких есть, которые совершенно погрузились в мистицизм и ничего не понимают и не подозревают даже, что такое на самом деле Распутин.
* * *Итак – вот…
Хоровод «мятежных душ», не удовлетворенных жизнью, любовью. В поисках за «ключами счастья» одни из них ударяются в мистицизм, другие в разврат… Некоторые и в то и в другое… Увы, они танцуют на вершинах нации… свой ужасный dаnsе mасаbге[15]. Это своеобразный «журавль» начала века – gгаnd гоnd[16] или, лучше сказагь, сегсlеviсiеuх[17] – вьется круговым рейсом через столицу: от дворцов к соборам, от соборов к притонам и обратно. Этот столичный хоровод, естественно, притягивает к себе из глубины России – с низов – родственные души…
Там, на низах, издревле, с незапамятных времен ведутся эти дьявольские игрища, где мистика переплетается с похотью, лживая вера с истинным развратом… что же удивительного, что санкт-петербургская гирлянда – мистически-распутная – притянула к себе Гришку Распутина, типичного русского «хлыста»!.. Вот на какой почве произошло давно жданное слияние интеллигенции с народом!.. Гришка включился в цепь и, держа в одной руке истеричку-мистичку, а в другой – истеричку-нимфоманку, украсил балет Петрограда своим двуликим фасом –кудесника и сатира…
Ужас в том, что хоровод этот пляшет слишком близко к престолу… можно сказать, у подножия трона… Благодаря этому Гришка получил возможность оказать своё странное влияние на некоторых великих княгинь… Эти последние ввели его к императрице…
«Хлыст» не обязан быть идиотом… «Хлыст» может быть и хитрым мужиком… Гришка прекрасно знал, где каким фасом своего духовного обличия поворачиваться…
Во дворце его принимали как святого старца, чудодейственного человека, предсказателя.
-Скажи мне кудесник, любимец богов…
Императрица во всякое время дня и ночи дрожала над жизнью единственного сына.
Кудесник очень хорошо все понял и ответил:
– Отрок Алексей жив моей грешной молитвой… Я, смиренный Гришка, послан богом охранять его и всю царскую семью: доколе я с вами, не будет вам ничего худого…
Грядущие годы таятся во мгле,
Но вижу твой жребий на светлом челе
И никто не понял, когда этот человек переступил порог царского дворца, что пришел тот, кто убивает…
Он убивает потому, что он двуликий…
Царской семье он обернул свое лицо «старца», глядя в которое царице кажется, что дух божий почивает на святом человеке… А России он повернул свою развратную рожу, пьяную и похотливую, рожу лешего-сатира из тобольской тайги… И из этого – все…
Ропот идет по всей стране, негодующий на то, что Распутин в покоях царицы…
А в покоях царя и царицы – недоумение и горькая обида… Чего это люди беснуются?. Что этот святой человек молится о несчастном наследнике?. О тяжелобольном ребенке, которому каждое неосторожное движение грозит смертью – это их возмущает. За что?. Почему?.
Так этот посланец смерти стал между троном и Россией… Он убивает, потому что он двуликий… Из-за двуличия его обе стороны не могут понять друг друга…
Царь и Россия с каждым часом нарастающей обиды в сердце ведут друг друга за руку в пропасть…
* * *Это было во дворце великого князя Николая Михайловича на набережной… Большая, светлая комната, не имевшая определенного назначения, служившая одновременно и кабинетом и приемной… Иногда тут даже завтракали совершенно интимно – за круглым столиком…
Так было и на этот раз. За кофе великий князь заговорил о том, для чего он нас, собственно, позвал – Н.Н.Львова и меня:
– Дело обстоит так… Я только что был в Киеве… И говорил с вдовствующей императрицей… Она ужасно обеспокоена. . Она знает все, что происходит, и отчасти после разговора с ней я решился… Я решился написать письмо Государю… Но совершенно откровенно… до конца… Все-таки я значительно старше, кроме того, мне ничего не нужно, я ничего не ищу, но не могу же я равнодушно смотреть… как мы сами себя губим… Мы ведь идем к гибели… В этом не может быть никакого сомнения… Я написал все это… Но письмо не пришлось послать… Я поехал в Ставку и говорил с ним лично. Но, так сказать, чтобы это было более определенно… к тому же я лучше пишу, чем говорю… я просил разрешения прочесть это письмо вслух… И я прочел… это было первого ноября…
Великий князь стал читать нам это письмо.
Что было в этом письме?. Оно было написано в сердечных родственных тонах – на «ты»… В нем излагалось общее положение и серьезная опасность, угрожающая трону и России. Много места было уделено императрице. Была такая фраза: «Конечно, она не виновата во всем том, в чем ее обвиняют, и, конечно, она тебя любит»… Но… но страна ее не понимает, не любит, приписывает ей влияние на дела, словом, видит в ней источник всех бед…
Государь выслушал все до конца. И сказал:
– Странно… Я только что вернулся из Киева… Никогда, кажется, меня не принимали, как в этот раз…
На это великий князь ответил:
– Это, быть может, было потому, что вы были одни с наследником… императрицы не было…
Великий князь стал рассказывать еще… много ушло из памяти – боюсь быть неточным.
В конце концов Львов спросил:
– Как вы думаете, ваше высочество, произвели впечатление ваши слова?
Великий князь сделал характерное для Него движение.
– Не знаю… может быть… боюсь, что нет… Но все равно… Я сделал… я должен был это сделать…
* * *– Вы уезжаете?
Я уезжал в Киев. Пуришкевич остановил меня в Екатерининском зале Таврического дворца.
Я ответил:
– Уезжаю.
– Ну, Всего хорошего.
Мы разошлись, но вдруг он остановил меня снова.
– Послушайте, Шульгин. Вы уезжаете, но я хочу, чтобы вы знали… Запомните 16 декабря…
Я посмотрел на Него. У него было такое лицо, какое у него уже раз было, когда он мне сказал одну тайну.
– Запомните 16 декабря…