Владимир Вернадский - Коренные изменения неизбежны - Дневник 1941 года
7.XII.1941 Англия объявила войну Финляндии, Румынии и Венгрии. Узнали через радио — очень здесь плохое.
Вчера утром по радио узнали ответ Японии на ультиматум из США. Японцы бомбардировали Гавайские острова без объявления войны.
13 декабря, вечер. Суббота.
Оба с Наташей лежим — грипп.
Поворот в военных событиях — впечатление <большое>. Сегодня утром <слушали> радио, которое указало, что немецкое наступление, начавшееся 1.XII, от Москвы отбито с огромными потерями немцев в людях и вооружении. Впечатление такое, что немцев стремятся <скорее> уничтожать, чем брать в плен.
Варварство немцев — я думаю — не может пройти без той или иной формы суда.
14 декабря, утро. Воскресенье. Боровое.
Сегодня — несколько дней нормальная t°, и я встал с постели. Насморк и недомоганье. — «Грипп». Сегодня встал, но не выхожу на воздух.
С Бергом — о моем докладе и о планетной жизни.
Он рассказывал, что как-то ему принесли сюда открытку, адресованную секретарю Академии Наук в Боровом. Там было обращение (подпись Берг не мог разобрать) к Академии в связи с судьбой члена-корреспондента Академии Наук, известного цитолога Г. А. Левитского[159], в марте 1941 года арестованного и находящегося в тюрьме в Златоусте по делу Н. И. Вавилова в очень тяжелых условиях.
Берг не принял этой открытки и направил ее к Баху.
Эти дни читал «Историю философии», изданную философским Институтом Академии Наук. Это, в конце концов, полезная книга (прочел 1/2 1-го тома) <авторов->посредственностей.
Комическое, частью трагикомическое впечатление делают выписки из К. Маркса, Энгельса и Ленина и даже Сталина, редко Гегеля — это единственное отражение «современных» знаний — то есть середины XIX столетия в лучшем случае. Тем более что они излагают исключительно цитатами из писателей Древнего мира. Весь аппарат — критики XX века — по-видимому, не использован.
Среди коллектива авторов, по-видимому, наиболее знающий Асмус, может быть, Дынник. Трахтенберг мне неясен, хотя он член-корреспондент. Митин (академик) и Александров — очень мало одаренные.
«Диалектика природы» <Ф. Энгельса> — мистика, как они этого не видят. Мне пришлось, не помню также, в котором году, в Москве (после 1934 года) высказать это публично; а в другой раз ко мне подошел молодой студент и переспросил — <верно ли>, что я считаю «Диалектику природы» мистикой, что я подтвердил и добавил, что издание ее критически не обработано.
А между тем какое благодарное поле <для исследования истории философии, когда> не мешает религия. <Изложение> исторического <хода> философских концепций в атеистическом и материалистическом понимании любопытно — <пока> нет ни одной <такой попытки>.
Для Аристотеля <в книге> не дано основное: <это была> первая научная организация, <сказавшаяся на последующих> поколениях. Я думаю, что они <авторы> просто до этого понимания слишком <находятся> в шорах.
Мои первые впечатления <о древнегреческой философии> — разговоры с отцом. Он любил Платона. «Пир», «Федон», «Тимей» — впервые от него я это узнал, кажется, еще в Харькове (до 1876 года). В Париже в 1889 году я в лаборатории прочел значительную часть диалогов Платона. О Платоне позже с П. И. Новгородцевым[160] <было> много разговоров. При сближении с Трубецким[161] — тоже. В Париже пробовал <читать> — Плотина, Ксенофонта. Аристотеля в оригинале не читал.
Для Демокрита пропущена у них <авторов «Истории философии»> его «Логика», на которую обратил мое внимание Piers[162]. По истории философии Древней Греции я много читал всю жизнь.
17 декабря, вечер. Среда.
Третьего дня долго сидел Вас. Мих. Алексеев — очень пессимистически смотрит на послевоенное положение Академии. Думает, что не будут столько давать на нее денег. Петербург переживает и голод, и плохую организацию жизни нашей страны советской бюрократией. Но он недостаточно принимает во внимание, что Петербург — осажденный город во всей грозной силе XX века.
Я возражал его представлениям о будущем Академии. Конечно, сейчас — при больных и недужных президенте и вице-президентах в Свердловске и Казани все может быть. Я думаю, что структура нашей Академии отвечает потребностям послевоенного времени.
Работал с Аней — еще раз обрабатывал разрез планеты. Все углубляюсь и углубляюсь.
Примечания
[1] Ненадкевич Константин Автономович (1880-1963) — химик, минералог, член-корр. АН СССР, ученик Вернадского.
[2] Кашинский Павел Александрович — гидрохимик и биохимик.
[3] Бах Алексей Николаевич (1857-1946) — биохимик, академик, директор Института биохимии АН СССР (1935-1946).
[4] Наташа — Вернадская (Старицкая) Наталия Егоровна (1860-1943), жена Вернадского.
[5] Болдырев Анатолий Капитонович (1883-1946), кристаллограф и минералог, профессор. Жертва большевистского террора, погиб в ссылке в окрестности Магадана.
[6] Шаховской Дмитрий Иванович (1861-1939) — общественный и политический деятель, историк, литературовед, публицист, внук декабриста князя Ф. П. Шаховского, внучатый племянник П. Я. Чаадаева, друг Вернадского. Жертва большевистского террора. О Д. И. Шаховском и его трагической судьбе см. записи в дневниках Вернадского 1938-1939 годов. — «Дружба народов», 1991, № 3; 1992, № 11-12. См. также: Шаховской Д. И. Письма о Братстве. «Звенья». Исторический альманах. Вып. 2. М. — СПб. 1992.
[7] Аня — Шаховская Анна Дмитриевна (1889-1959), дочь Д. И. Шаховского, литератор, секретарь П. А. Кропоткина в последние годы его жизни, с 1938 по 1945 годы секретарь Вернадского, хранитель мемориального Музея В. И. Вернадского после его кончины.
[8] Шаховская (Сиротинина) Анна Николаевна (1860-1951) — жена Д. И. Шаховского.
[9] Старицкий Павел Егорович (1862-1942) — инженер, профессор, брат жены Вернадского Наталии Егоровны.
[10] Сыновья дочери Д. И. и А. Н. Шаховских Наталии Дмитриевны Шаховской-Шик (1890-1942).
[11] Лебедянцев Александр Никандрович (1878-1941) — агроном и агрохимик, в 1906-1927 годах директор Шатиловской опытной станции, профессор, ученик и сотрудник Вернадского.
[12] Савицкая Мария Александровна — гидролог, сотрудница Вернадского.
[13] Здесь и далее имеется в виду XVIII конференция ВКП(б), проходившая в Москве с 15 по 20 февраля 1941 года.
[14] Иванов Леонид Ликарионович (1877-1946) — геолог и минералог, профессор, ученик Вернадского.
[15] Штерн Лина Соломоновна (1878-1968) — физиолог, академик АН СССР и АМН СССР.
[16] Луппол Иван Капитонович (1896-1943) — философ и литературовед, академик.
[17] Нюша — Прасковья Кирилловна Казакова, домработница, фактически член семьи Вернадского.
