KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Документальные книги » Биографии и Мемуары » Раян Фарукшин - Цикл произведений Родина

Раян Фарукшин - Цикл произведений Родина

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Раян Фарукшин, "Цикл произведений Родина" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

...Перед самым увольнением в запас я участвовал в торжественном открытии мемориальной доски памяти погибших однополчан, где, к сожалению, увидел и имя своего земляка Айгиза Зайнутдинова. Почувствовал такую тоску и боль, что чуть сознание не потерял от обиды. Всего, к моменту моей демобилизации, по официальным данным, из нашей части погибло *** человека, а около четырехсот было ранено.

23 февраля 2001 года и в моем родном поселке была открыта мемориальная доска памяти Айгиза, посмертно награжденного орденом Мужества. Открыта, благодаря стараниям наших друзей. Хотя я и рад, что мы смогли увековечить память героя, но мне, все равно не по себе, и я надеюсь, больше нигде и никогда мне не придется участвовать в подобных мероприятиях. Цените жизнь!

(24.02.01)

ЗУБ.

шесть эпизодов из жизни двух друзей,

в главных ролях Мистер и Пес,

в остальных ролях

бойцы 34 отдельной бригады оперативного назначения

ВВ МВД РФ.

эпизод первый: "Вальс" (Мистер. Чечня.)

Тоненький, розовато-бледный лучик солнечного света робко заглядывает в большую, пропахшую портянками и порохом, комнату безликого кирпично-бетонного изваяния брежневского застоя. Мне, грустно сидящему на полу у боковой стены в сантиметрах шестидесяти от окна, этот лучик видится радостным проявлением жизни. Светлой, радостной, прозрачной и ничем не омраченной жизни. Но мешки, грудой наваленные на раскуроченный подоконник, почти не оставляют свободного пространства для любого постороннего вмешательства. Плотно набитые песком, они беспощадно тормозят дневной свет, топча своей тяжестью любые проявления слабости. В комнате царит полумрак. Жаркий, клейкий и потливый, он давит на меня своей обыденностью, расплющивая по неровному, грязному, разбитому полу. Мешки спасают мне жизнь, а свет делает меня привлекательной мишенью для нескольких десятков духов, прочно засевших в таком же памятнике архитектуры напротив. Пули, способные в долю секунды превратить мое неповоротливое уставшее тело в яркую бесформенную кучу, бесследно пропадают в голодном чреве мешковины, оставляя на память маленькие неровные дырочки, моросящие струйками коричневых песчинок. Рисуя причудливые узоры, песок собирается в сморщенные аморфные холмики, которые хочется обязательно пощупать, проверив на устойчивость их остроносые искривленные башенки. Глухой неумолкаемый шум нескончаемых автоматных очередей порой заглушается грохотом пушечных выстрелов, от которых здание тихонечко вибрирует, звонко сыпля на пол остатками стекла. "Дзынь!" шальная пуля, до конца не веря своему счастью, втискивается в небольшую щель между мешками и верхним оконным перекрытием, бренчит о бетон и, вяло срикошетив от потолка, падает к моим ногам. Рефлекс срабатывает незамедлительно: я одергиваю ногу, зажмуриваю глаза и прикрываю лицо руками. Пронесло. Пока пронесло. Дурацкий рикошет невольно заставляет задуматься о вечном: "Зачем я живу? Зачем я здесь? Что такое смерть? Что такое мое я в этой войне? Винтик? Оружие? Чье оружие? Моей страны? Какой страны? Зачем? Для кого столько смертей? Кто следующий? Кто?" Ответов, в моем несмышленом лысоватом восемнадцатилетнем котелке, на такие каверзные вопросы нет. Я, раскисая от бесполезности мировоззренческих рассуждений и тая от всепроникающей жары, начинаю терять контроль над мыслями. Не расслабляться! Не хандрить! Не поддаваться эмоциям! Уф, так можно и с ума сойти. Все, хватит!

Тихонько ударив ладошкой по кумполу кипящего мозгами черепа, я вышел из ступора, медленно танцевавшего дурманящий меня вальс ритма девятнадцатого августа 1996 года.

эпизод второй: "Дерьмо случается" (Мистер. Чечня.)

Я посмотрел на часы - уже четыре доходит, без трех. Надо идти. Неохотно разгибая суставы, по-стариковски кряхтя, я еле-еле поднялся на ноги и снова бросил взгляд на циферблат - а вдруг ошибся. Ан нет, без трех минут шестнадцать ноль-ноль. Часы у меня фирменные, противоударные, всегда точные, с соответствующим обстановке названием "Командирские". Сам военный комиссар района вручил мне их перед отправкой в часть. Это традиция нашего райвоенкомата - дарить часы первым и последним призывникам года. Первым и последним. Звучит зловеще, но так оно и есть, первым и последним. На память о малой родине. Часы напоминают мне о доме: небольшой квартирке с мамой, папой, двумя братишками и котом Васей. И как они сейчас? Писем я не получал и не писал ровно два месяца. Мама, наверное, и не знает, где я. То, что я в Чечне, она знает, а где именно - нет. Сразу после того, как я отправил ей письмо с трогательными словами о защите интересов нашего государства на Северном Кавказе и о долге, который я должен выполнить, я пожалел, что сообщил о командировке родителям. Лишний раз заставил их волноваться. Зря...

Муса! Айда пошли! Четыре доходит!

Смуглый коренастый парнишка, без движения сидевший на груде кирпичной крошки под оконным проемом, нехотя встал. Небрежно встряхнув пыль с выгоревшего камуфляжа, он подобрал лежавшую на обломках стройматериала каску. Покрутив каску на ладони, Муса резким шлепком насадил ее на макушку своей бритой "под ноль" головы. Подпрыгнув и похлопав себя по груди, он, победоносно мыча, отозвался на мой клич:

У-у, понял, товарищ сержант. Не дурак.

Сомневаюсь.

В чем? В том, что понял, или в том, что не дурак? - рассмеялся Муса.

Муса в Грозном около двух месяцев. Он приехал защищать Родину из глухой деревушки Южного Урала, из Башкортостана. Фамилия у него труднопроизносимая, сам черт ногу сломит, а об имени я даже и не заикаюсь, он и сам, наверное, не помнит, как его зовут "по паспорту". Ведь как только наивный башкирский хлопец появился в нашей части, ротный тут же, за прущую из всех щелей деревенскую простоту и неказистый "мусульманский" акцент, окрестил новобранца Мусой. Муса на предложенное погоняло сразу не откликнулся, за что лишился зуба. Меткий хук ротного заставил его стать Мусой минимум на два года срочной. С ротным не поспоришь, это точно.

Мы вышли из укрытия и мелкими перебежками двинулись вперед. Я бежал первым, рядовой, отставая на пару шагов и постоянно оглядываясь, вторым. Несколько пуль со злостью пронеслись над моей головой и ударились в стену соседнего здания. Я отчетливо видел новые выбоины на бетоне, но продолжил движение. Беспрерывный двухнедельный обстрел наших позиций дал о себе знать - чувство страха давно притупилось и, иногда, мы выделывали совершенно необъяснимые для нормального человека выкрутасы, напрочь забывая о мерах предосторожности. Пули, с бешеной скоростью разрезая воздух, проходили в опасной близи, но я даже не думал об изменении маршрута движения.

Неприятный свист. "Ага", - промелькнула в мозгу мысль - "и минометы подключили!" "Баб-ааах!" - рвануло где-то совсем близко. Но я, как старый трамвай, упорно не хотел сворачивать с рельсов и несся вперед. Минометный огонь заметно усилился. Поливали обильно. Как хороший садовод не жалеет воды для любимых грядок, так и нохчи не жалеют мин для ненавистных федералов. "Если слышишь свист, значит, мины пролетают мимо" - вспомнил я старую армейскую мудрость. Свист я слышал явно, поэтому и не сомневался, что мимо. Но мимо меня - не значит мимо всех. Послышались вопли раненых. Вдруг, различив в общей какофонии звуков крик Мусы, я резко остановился и обернулся. Муса, сильно прихрамывая на левую ногу и отчаянно бубня проклятия, улепетывал обратно в укрытие. До меня не сразу дошло, что рядового ранило, поэтому я, подозревая его в элементарной трусости, инстинктивно рявкнул: "Э, хитрый башкиренок, ты че вытворяешь? Куда ты прешь, а?" Ответа я, естественно, не услышал, Муса уже скрылся из виду. Через мгновение, откуда-то с неба, на меня полилась теплая вода, и мне сделалось невероятно тепло и хорошо. Только вода, почему-то оказалась красной и липкой, и попадала лишь на плечо. Блаженно улыбаясь, я поднял правую руку и помахал ею в разные стороны. Вроде, все нормально, единственное исключение - камуфляж, почему-то перекрашенный из защитного в темно-красный цвет. Опуская руку, я нечаянно чиркнул рукавом по голове. Слегка задел. А показалось, что со всего маха ударил кирпичом. В голове зазвенело раскатистым набатом сотен церковных колоколов. Показалось, что голова, не подчиняясь туловищу, самовольно раскачивается из стороны в сторону. Маятник, независимый часовой механизм болтал моей головой как болванкой. Чтобы остановить это безобразие, я схватился за голову и, ловкими движениями пальцев, стал ее ощупывать. Абсолютно неожиданно указательный палец почти на половину провалился куда-то во внутрь и утонул в чем-то мягком и теплом. Я, как полный идиот, стоял и, разинув рот, смотрел на пальцы правой руки. Пальцы, красные как тряпка матадора, боязливо подергивались перед моим недоуменным взором. Секунда, и я перестал видеть пальцы, а за ними и весь белый свет. Это "теплая вода", заливая глаза, настоящей рекой хлынула на грудь. Оттуда - быстрой струйкой на живот, потом, задев калено, на сапог. "Это не вода. Это кровь!" - наконец-то осознал я, железным от застывшего пота рукавом вытирая глаза и чувствуя вкус крови на языке. Язык враз потяжелел и гнутой железякой застыл, прилипнув к небу. Я попытался сплюнуть содержимое рта на землю - вязкая, почти коричневого цвета каша слюной висела на губах. "Ёшкин кот, надо возвращаться!" - оглушительным эхом отдалась в голове собственная мысль.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*