Михаил Левидов - Стейниц. Ласкер
Стейниц защищается и ошибается...
«Хэрфордский шахматный клуб — Вильгельму Стейницу
Хэрфордский шахматный клуб приносит м-ру Стейницу свои сердечные поздравления в связи с его решительной победой над м-ром Цукертортом. Этот триумф тем более значителен, что м-р Стейниц не только выиграл матч с результатом два к одному, но из последних 15 партий проиграл лишь одну. Опубликованные партии матча полностью подтверждают репутацию м-ра Стейница как несравненного мастера анализа, стратегии и синтетической комбинации. Члены Хэрфордского клуба восторженно приветствуют великолепную победу того, кого они уже много лет чтят как первого шахматного гения нашего времени, констатируя вместе с тем, что еще никогда так блестяще не проявлялось его превосходство, как в этой борьбе за первенство мира».
Стейниц мог только горько улыбнуться, получив это приветствие полутора десятка шахматных энтузиастов из английского провинциального городка. На его столе рядом с этим адресом лежала вырезка из большой нью-йоркской газеты: «Матч окончен. Цукерторт бесславно побежден, Стейниц официальный чемпион мира. Но доволен ли он исходом борьбы? Шахматисты всего мира, которые с напряженным интересом следили за началом матча, в дальнейшем значительно остыли к нему, и к концу были разочарованы и недовольны: они ожидали борьбы гигантов, а столкнулись с осторожной, мало талантливой пробой сил; они видели, что в большинстве партий победа достигалась лишь благодаря промаху одного из противников и увидели, что к концу один из «гладиаторов» так ослаб и физически и морально, что не мог оказать никакого сопротивления...»
И это мнение было не единично. Так пишет, например, в немецкой газете один видный шахматист: «После того, как была закончена эта великая борьба, раздались голоса по эту, а особенно по ту (американскую) сторону Атлантического океана — голоса недовольной критики. Она обманулась в своем ожидании чудесных комбинаций и выражает теперь откровенно чувство разочарования, подавлявшееся в течение хода матча».
«Гладиаторы», «чудесные комбинации», — как ненавидел Стейниц такое понимание шахмат всю свою жизнь, как самоотверженно он боролся против него! И вот теперь, когда своей такой бесспорной победой он, казалось, покончил с подобными взглядами на шахматную игру, взгляды эти, оказалось, живы по-прежнему и ими хотят обесценить его победу. И не только шахматные профаны: ведь и в шахматной прессе, не говоря уже об общей, вовремя наталкивался Стейниц на это безнадежно пошлое, но в своей элементарной общедоступности кажущееся таким убедительным рассуждение: да, Стейниц победил, но ведь Цукерторт 1886 года это не Цукерторт 1883 года. Стейниц понимал, что опровергать это утверждение, полемизировать с ним — это равносильно тому, как ударять кулаком по вате! Да, Стейниц мог бы возразить: верно, Цукерторт оказался не тем прежним, но философский смысл моей победы в том и состоит, что я не позволил ему быть прежним, это и говорит о торжестве моей концепции игры, моего шахматного мировоззрения! Но эту точку зрения кто же мог понять в ту эпоху? Об «общественном мнении» не приходится, конечно, говорить, но и среди шахматистов — сколько нашлось понимавших смысл победы Стейница — считанные единицы! А для Стейница — факт победы значительно обесценивался тем, что смысл этого факта не был понят. А подняться на уровень высоких философских обобщений, успокоиться на том, что история именно победителей судит и выносит справедливый приговор, что торжество смысла факта хотя и опаздывает иногда против торжества самого факта, но всегда, в конечном счете, приходит, — для этого не хватало у Стейница ни чувства диалектики, ни общей культуры... А тут еще Морфи. Писал ведь один из сторонников Стейница (Адольф Штерн), сочувственно комментируя его победу: «Этот маленький человек (Стейниц) в длительной борьбе причинил бы немало хлопот и самому великому Морфи».
Стейниц не отрицал величия Морфи, но ведь он видел, что это величие прошлого! О Морфи, о сравнении матча Морфи — Андерсен с матчем Стейниц — Цукерторт пришлось ему слышать со всех сторон. Великолепно! Я дам противнику бой на его собственной территории! И немедленно по окончании матча Стейниц бросается в ожесточенный бой против... Морфи. Ведь недаром же есть у него журнал, и из этого журнала его никто не может удалить..,
И вскоре после матча Стейниц стал анализировать в своем журнале партии матча Андерсен —Морфи, доказывая, что метод игры того времени был совершенно неудовлетворителен с точки зрения современных взглядов (т. е. теории Стейница).
Мы уже знаем, что тактичностью никогда не мог похвастать Стейниц; и он не понимал, конечно, какую совершал «тактическую ошибку», критикуя Морфи. Вопрос этот не был так маловажен, как это может сейчас показаться. Американскому общественному мнению тогда уже приходилось слышать нелестные суждения, что всю свою культуру Америка взяла из Старого Света, не имея никаких своих достижений в области науки и искусства. И поскольку особо оспаривать эти мнения не приходилось, то имя Пауля Морфи было тоже некоей опорой для американского буржуа, понятия не имевшего о шахматах, но желавшего хоть где-нибудь, помимо доллара, найти американское превосходство перед Европой. И этот австрийский еврей, еще не успевший натурализоваться в Америке, осмеливается покушаться на славу американского национального героя», победившего всю Европу! Стейницу, человеку абсолютно неискушенному в области националистической демагогии, и в голову не могло притти, что его узко шахматное выступление получит такой резонанс. Но он считал себя не в праве отступать в этой борьбе. Завязалась острая полемика между могучей американской прессой и ничтожным шахматным журналом, полемика тем более бессмысленная, что чемпиону мира пришлось спорить! с людьми, едва умевшими отличить ферзя от ладьи! Но эту полемику Стейниц проводил со свойственным ему упорством, непримиримой резкостью выражений, ненавистью к трусливым компромиссам.
И в результате? Пожалуй, для одного лишь Стейница мог быть неясен этот результат. Как в Европе, так особенно в Америке, шахматисты-профессионалы существовали милостями шахматных меценатов. И они отвернулись от Стейница. Издатель партий Стейница Бахман цитирует сообщение, сделанное ему одним американским шахматистом, современником той эпохи:
«Необычная резкость Стейница, неумеренность его стиля поссорили его с руководителями важнейших шахматных отделов американской прессы и с шахматными любителями, которые обычно устраивали гастрольные поездки Стейница. Так как он никогда не отступал в начатой борьбе, последствия не замедлили сказаться. Его партии не печатались в газетах, за исключением важнейших матчей, не опубликовать которые нельзя было, его шахматные поездки были затруднены. Все это очень невыгодно влияло на заработок Стейница. Как я вспоминаю, Стейниц был наименее любимым из всех шахматных мастеров, был непопулярной личностью во всех шахматных центрах страны, за исключением Монреаля и Гаванны». Исключение это вполне естественно, если вспомнить, что Монреаль в Канаде, а Гаванна — на Кубе: и канадская, и кубская интеллигенция могли не так уже считаться с американским общественным мнением.
