Даниель Циммерман - Александр Дюма Великий. Книга 1
Оно было совершено в 1792 году во время маскарада. В результате граф Лёвен удалился в изгнание во Францию, потом в Швейцарию. «Он был молод и так хорош собой, что его называли не иначе как, красавчик-цареубийца. Он был представлен мадам де Сталь, которая пожаловала ему особую часть своей дружбы», как говорилось тогда на галантном языке времени. После 9 термидора он возвращается во Францию, честно спекулирует на покупке по крайне низким ценам упраздненных аббатств и множества замков, пустующих по причине эмиграции их владельцев. Один из них — Виллер-Элон он перепродает своему другу Коллару, который хорошо заработал тогда на поставках оружия. При Наполеоне Лёвен тихо живет то в одном, то в другом своем поместье, но второе возвращение Бурбонов вынуждает его вновь отправиться в изгнание вместе с женой и ребенком. В Брюсселе вместе со ссыльными бонапартистами — драматургом Арно, Экзельманом, Камбасересом, Кошуа-Лемером, Гарелем, будущим директором театров Одеон и Порт Сен-Мартен, он начинает издавать газету «Беглый желтый карлик»[21]. Король Пруссии, возмущенный одной из статей, требует, чтобы Лёвена либо выдали ему, либо он убрался бы во Францию, «подобно тому, как повар оставляет курице свободный выбор между вертелом и кастрюлей». Лёвен тем не менее остановился на втором рецепте и прибыл просить Коллара о гостеприимстве, не заботясь о последствиях и возлюбив Александра, «как своего второго сына». Наконец-то папа-аристократ: незаконнорожденные сиротки нуждаются во множественном числе папаш.
В настоящий момент Коллары, Лёвены и несколько мелких дворян из местных пребывают у фермера Леруа, совершая загородную прогулку. С первого взгляда во время их нечаянной встречи Александр испытывает самую живую симпатию к красавцу Адольфу де Лёвену. Чтобы поближе с ним познакомиться, а также, может быть, чтобы возобновить отношения с барышнями из хороших семей, он добивается от баронессы Каппель приглашения сначала к Леруа, а потом в Виллер-Элон. Александр с удовольствием остался бы и ночевать на ферме в тот же день, но ему надо предупредить об этому старенькую маму, а также проводить назад в Виллер-Котре докучливую плебейку Аглаю, «которой мне следовало с помощью дипломатических уловок дать понять необходимость сохранения моих отношений с семейством Коллар». Преодолевая законную ревность, Аглая предоставляет Александру трехдневный отпуск: он не должен из-за нее упускать возможность стать любимчиком всех этих хорошеньких аристократок. Неизвестно, удалось ли ему договориться о том же с мэтром Меннесоном и, если да, то был ли то оплачиваемый отпуск или без сохранения содержания.
Утром следующего дня мы видим его на дороге, большими быстрыми шагами он направляется к Корси. На берегу пруда он замечает жестикулирующего Адольфа и не удивляется: какой же поэт не жестикулирует, особенно если влюблен. Адольф, конечно же, влюблен, в Луизу Коллар, которая собирается замуж за русского. Дабы помешать этому мезальянсу, он сочинил четверостишие и собирается тайком записать его в альбом Луизы. Она прочтет, глаза ее откроются, в переносном смысле, разумеется, она отошлет русского назад к его снегам, и, кто знает… Александр умоляет Адольфа о чести первым услышать его стихи. Настоящий поэт никогда не заставит себя упрашивать:
Зачем в холодной Иберии, о, Луиза,
Укрыть столь милые черты?
Разве не поклялись нам в вечном мире
Русские, покидая нашу прекрасную родину!
Это дивно, как у Демустье, величайшего из поэтов Виллер-Котре. Александр в восторге, сам-то он стихов писать не умеет. Адольф скромно улыбается: стоит лишь влюбиться, и стихи польются сами собой. Но Александр влюблен, а у него не льются.
Обед на тридцать кувертов на лесной поляне, отъезд в Виллер-Элон. Барышни поручили врачу из замка по имени Мансо позаботиться о приятном ночлеге для Адольфа, Ипполита Леруа, двоюродного брата фермера, и Александра. В простынях у первого скрыты волоски, от которых все тело начинает чесаться; в постели второго резвятся лягушки. Поэтому Александр тщательно исследует свою кровать, прежде чем лечь. Но едва он задремал, как раздался крик петуха, заблаговременно спрятанного в шкафу, и эти вокальные упражнения не прекращались до самого утра. В семь часов утра Мансо с хитрым видом зашел справиться, все ли у них в порядке. Месть молодых людей соответствовала степени их недосыпания. Подстрекаемые Александром, они раздевают врача, завязывают его в простыню с волосками, от которых все тело начинает чесаться, и с кляпом во рту помещают по самое горло в речку на краю парка. И он мокнет там несколько часов, пока барышни его не обнаруживают. Некоторое время они дуются на любителей глупых шуток.
Пока они заняты поисками врача, Александр стоит на часах, а Адольф переписывает и подписывает свой шедевр в альбом Луизе. Довольный собой, он рассказывает обо всем отцу. Граф, пожевывая зубочистку, выслушивает четверостишие, на секунду вынимает ее, чтобы заметить, что Испания это не совсем Сибирь, а после продолжает свое занятие. Дабы не опозориться, Адольф ночной порой пробирается в спальню Луизы, берет альбом, чтобы исправить ошибку, но задевает впотьмах столик. Луиза вопит, думая, что к ней забрались воры; прибежавший на помощь ее отец вопит, думая, что обнаружил соблазнителя, Адольф жалобно оправдывается именем Поэзии. Наутро барышни все еще изволят дуться. Александр сыт по горло жизнью в замке, он удаляется, ни с кем не простившись, и ноги его больше не будет в Виллер-Элоне.
«Я возвратился в Виллер-Котре и, утомившись пребыванием в аристократических краях, откуда я так стремительно бежал, был счастлив снова оказаться в мире, который я предпочел тому, другому, и где я находил полное удовлетворение всех моих сердечных желаний и честолюбивых устремлений». С этими последними он возьмет со временем потрясающий реванш, когда гений его и успех заставят сильных мира сего искать его общества или смиряться с ним. Что же касается «сердечных желаний», он будет придерживаться своего первоначального круга общения, и среди его многочисленных любовных связей никогда не мелькнет ни хвостика, ни даже тени самой последней маркизы.
Что вовсе не мешало ему проявлять чрезвычайный интерес к мужской красоте. Так, например, с самого момента появления в Виллер-Котре отставного офицера Амадея де Ля Понса, он не мог успокоиться, пока не стал его другом. Двенадцатью годами старше Александра, Ля Понс имел черты лица совершенно женственные, мужественность которым придавал лишь след от роскошного сабельного удара. Профессиональный рантье, он призывал Александра работать, по-отечески, как и положено:
