Андрей Кокотюха - Иван Кожедуб
Возможности у семьи Кожедуб в те годы были достаточно большими, в том числе и финансовые. В конце 1940-х годов, когда они какое-то время жили в Ленинграде, в городе было много комиссионных магазинов, где можно было найти очень редкие и красивые вещи. Обычно накануне какого-нибудь праздника Вероника с подругами устраивала рейд по комиссионкам, а потом говорила мужу, что в таком-то магазине ей понравилось пальто или кофточка. К празднику Иван дарил жене именно эту вещь.
Дома Иван Кожедуб во всех домашних делах полагался на супругу. Она главенствовала в семье и с детьми была построже, чем отец. В быту Иван Никитович был очень мягким человеком. Однажды, когда сына хотели отчислить из Суворовского училища за курение, Кожедуб заступился, поговорил с начальником, а потом спокойно сказал Никите: «Ты, сынок, должен бросить эту гадость!» Кстати, сам Иван Никитович бросал курить огромное количество раз. Как-то они с сыном гуляли на Красной площади, когда Кожедуб перед самой площадью докурил сигарету, растер окурок о брусчатку и зарекся больше не курить. Для него Красная площадь, по словам Никиты Ивановича, была священным местом. Клятва, которую он дал именно здесь, должна была удержать его от вредной привычки. А жена и старшая дочь уже замучили Кожедуба-старшего уговорами бросить курить. И три года он таки продержался. Интересно, что когда Иван Никитович в очередной раз бросал курить, он докуривал сигарету, а на окурке ставил дату и расписывался. Но такая же процедура могла повториться и завтра, и послезавтра. Вероника вспоминала, что как только Иван приходил с полетов, то сразу же бросал курить. Проходит несколько дней – снова в полет. Как же перед вылетом не покурить, ведь это уже было что-то вроде ритуала. Потом Иван Никитович стал собирать эти подписанные окурки. Со временем их набралась большая коробка из-под обуви, которая хранилась в доме достаточно долго. Иногда Кожедуб перебирал эти памятные окурки, смотрел на дату, вспоминал, что было в этот день. Бывало, самые большие окурки закуривал повторно, а потом снова ставил на них еще одну дату и роспись.
Снова в бою
Тяжело в учении
Однако вернемся к армейским страницам биографии Ивана Кожедуба. Учеба в академии была напряженной, курсанты изучали теорию, а затем прошли стажировку на поршневых самолетах. Но Кожедубу хотелось скорее освоить реактивный, особенно после воздушного парада в День Воздушного флота в августе 1947 года в Тушино. Этот парад произвел на Ивана Никитовича незабываемое впечатление: в тот день советские летчики первые в мире показали мастерство высшего пилотажа на реактивных самолетах. Весной 1948 года он, наконец, и сам приступил к полетам на реактивном истребителе, сначала – с инструктором. «Ощущение необычное, – вспоминал Кожедуб. – Кабина герметизирована, исподнизу раздается свист, скорость набирается быстро, обзор хороший, не видно мелькающих лопастей винта. Впереди – необозримый простор. Стремительно несешься, и тебя охватывает чувство гордости за нашу технику: то, что еще недавно казалось недосягаемым, достигнуто». И вот первый самостоятельный полет. Во время посадки у самолета отказали тормоза. Только благодаря приобретенным в боях навыкам быстро принимать решение Кожедуб реагирует мгновенно: «Доворачиваю самолет на грунт; он продолжает двигаться к лесу. Применяю ряд мер, и у самой опушки мне удается его остановить. Все кончается благополучно. Неполадки во время приземления не омрачили радость, которую я испытывал от одного сознания, что выполнил полет на реактивном самолете».
По окончании академии Иван Кожедуб вернулся в строй. Теперь он – заместитель командира авиасоединения Павла Чупикова. Этот испытанный боевой командир и отличный летчик в числе первых освоил реактивный самолет. Когда Иван Никитович прибыл в его распоряжение, на аэродроме шла напряженная учеба. Осваивались самолеты нового типа, проводились полеты в сложных метеорологических условиях. На аэродроме Кожедуб пропадал день и ночь. Командуя, заодно учился у опытных летчиков, уже овладевших новым МиГ-15 конструкторов А. И. Микояна и М. И. Гуревича. Реактивная техника требовала хороших теоретических знаний, еще более тщательной подготовки и обеспечения полетов.
Осенью Павел Чупиков выпустил Кожедуба в воздух на МиГ-15. «Могучий самолет послушен моей воле: летаю много, днем и ночью, – писал Иван Никитович. – В сложных полетах летчика подстерегало явление иллюзий. Состояние это наступало внезапно, как потеря сознания при кислородном голодании. Например, вдруг начинало казаться, что летишь на боку с креном в 90 градусов. Как каждому летчику-истребителю, мне уже были знакомы явления иллюзий: они возникали и во время боевых вылетов, когда внезапно я попадал в сложные погодные условия». Но если раньше, когда скорости были меньше, Кожедуб в опасных ситуациях успевал выхватить машину почти у самой земли, то теперь на помощь приходили средства радиотехники и электроники. Иногда ощущения летчика в полете шли вразрез с показаниями приборов. И в этом случае верить надо было только приборам. Ведь если летчик не заставит себя им поверить, то можно с уверенностью сказать: его ждет неминуемая гибель. Это Иван Никитович усвоил для себя очень четко. Кроме того, реактивный самолет был более требователен к волевым качествам пилота. Иван Никитович понимал: самое незначительное проявление расхлябанности, недисциплинированности на земле, при подготовке к полету, в воздухе может привести к тяжелым последствиям. Получать и теоретические и практические знания было нелегко. Затрачивалось много труда, энергии, нужны были терпение, выдержка и физическая выносливость. Постепенно вырабатывалось умение в новой для бывших фронтовиков обстановке во время тренировочных полетов принимать правильные решения. Но даром это не давалось. Было трудно, случались и неудачи, но они заставляли истребителей еще энергичнее, еще упорнее овладевать новой техникой.
Как и многим другим, Ивану Кожедубу в конце 1940-х годов было присвоено звание военного летчика первого класса. Вспоминая те годы, заполненные учебой, Иван Никитович писал: «Выражение «романтика будней» как нельзя больше подходит к повседневной жизни авиаторов. Каждый день, каждый тренировочный вылет, когда летишь один на сверхзвуковом самолете в околоземном пространстве, а подчас все то, что пережил, что увидел летчик за секунды полета, может стать темой целого повествования. Приключенческого, психологического, романтического – какого хотите! У каждого представителя любого рода авиации есть что вспомнить, что рассказать о товарищах и о себе, о наших мирных буднях».
